Город душ

Все комменты прямо сюда =D

Вы все уже знаете, что такое Город Душ! Это наша ролевая игра...
И я хочу вас познакомить с тем, чем когда-то был Город Душ.
Я начал писать давно, опыта было мало, так что тапками не бросаться!
Это версия 1.1 Города, новая версия 1.2 куда лучше: больше жестокости, мрака и прочего, наша ролевая создана на основе второй версии.
Мне вообще самому 1.1 не нравится совершенно, но это будет как бы чисто ознакомительная часть! xD



Ich gebe mich geschlagen, gebe mich verloren
Und ich habe gedacht, ich habe das Herz eines Kämpfers.
Kann nicht mehr lügen, kann nicht mehr denken,
Und ich habe gedacht, ich habe das Herz eines Kämpfers.

Lass es jetzt los, lass es geschehen.
Muss jetzt aufhoren, dich nicht wieder zu siegen.
Ist mir egal, nenn mich doch schwach.
Habe ich doch das Herz des Kämpfers,
Werde ich es verlieren
Für uns, für uns zwei

Глава 1.
Наказанные.

Эта девушка хотела попробовать в жизни все, и вот теперь она лежит мертвая у меня дома, на моем диване, рядом с диваном лежат осколки разбитого стакана, в которых еще остались капли того отравленного вина. Я, кстати, так и не прочел её предсмертную записку. Она лежит в конверте на столе, на конверте написано: «не хорони меня».
Я раскрыл конверт и увидел внутри два больших листа, исписанных ею перед смертью.

Знаешь, я так и не смогла понять, как ты ко мне относишься, но это уже не важно. Главное – я наконец-то узнаю все в жизни. Конечно, мне всего лишь 28, но я испытала в жизни все. С детства я искала приключений на голову. Что-то приходило ко мне, будто слышало меня, что-то мне приходилось устраивать самой.
Ты появился внезапно. Не знаю, кто кого нашел, то ли я тебя, то ли ты меня… да и это тоже неважно.
Я всегда говорила, что попробую даже смерть, и попробую вернуться в этот мир. Нет, это не депрессия, ты же знаешь, что я не умею грустить. Вечером я уже буду мертва.
Любопытство не дает мне покоя, при мысли о смерти мне приходят различные фантазии, я представляю города, полные стариков, я представляю улицы, по которым летают полупрозрачные духи умерших. Я должна узнать, что находится за той гранью, разделяющей мир живых и мир вечного покоя.
Там определенно что-то есть, ведь не зря мне всегда снились убитые мною же родители… смешно и в то же время грустно. Ведь я не хотела их смерти, все вышло случайно. Попасть в аварию на магистрали я хотела очень, но не знала еще в том возрасте, что в отличие от меня родителей уже не удастся спасти. Отец умер от сильного удара головой о руль, мама вылетела через лобовое стекло машины… Грустно вспоминать, но я не могу плакать. Не хочу умереть несчастной.
Я выпью яд, который я купила в аптеке. В моей сумочке ты не нашел ничего подозрительного после нашего разговора, но эту баночку я держала всегда с собой. И запью я его вином…
Прощай, ни в коем случае не сообщай никому о моей смерти, не хорони меня и не трогай меня. Я еще вернусь…

Не знаю, конечно, как она вернется из небытия, но мне вдруг тоже стало интересно, куда отправилась её невесомая душа.
Я завернул письмо обратно в конверт, спрятал его в ящик стола, который стоял около дивана, быстро оделся и ушел из квартиры.
На улице моросил осенний дождик, на который никто не обращал внимания. Зонты над головами были далеко у всех. И я был без зонта.
Пройдя три квартала, я свернул налево и дошел до небольшого бара на углу многоэтажного темного здания. В баре могли уместиться человек двадцать, не больше, не считая персонала. Три столика стояли слева, у стены, справа от них – барная стойка, за ней – вход в кухню. Все это находилось ближе к двери. Пройдя все три столика, есть небольшой подъем. На этом подъеме стоят еще два столика, а за ними находится дверь в туалет.
Пятница, заведение пустует, только продавщица медленно протирает стаканы. По её движениям видно, что она занимается этим каждый день.
-Два бокала вина.
-Какого? – спросила она, словно проснувшись от глубокого сна.
-Не важно. Чего-нибудь покислее и покрепче.
Она принесла мне мой заказ, я сел на высокий стул у барной стойки, подальше от неё, заплатил за всё и медленными глотками стал пить.
Ну нет уж, алкоголь – не лучшее средство для успокоения. Душевные раны стоит лечить по-другому, - подумал я.
Я допил вино, не разобрав вкуса, не получив никакого удовольствия, а только лишнюю тяжесть в мочевом пузыре. Когда я выходил из бара, мне в голову пришла другая мысль:
Но как?! Отправится в небытие вслед за Мэрилин? Ужасная идея…
Как бы там ни было, эта идея теперь не покидала меня.
Умереть для меня – только оставить тело и сознание гнить где-то глубоко под землей. Даже если и не под землей, то тело все равно сгниет, воспоминаний обо мне не останется, никого не будет беспокоить моё отсутствие.
Мэрилин нет, мне не с кем поговорить, я не могу справится с диким желанием поступить так же, как она. Я хочу отправиться вслед за ней. Она рассказывала мне свои сны…

Когда я закрываю глаза, я вижу очень интересные картины… Ма-акс! Ты меня слушаешь? Хорошо, итак, когда я закрываю глаза, то вижу город, похожий на какой-то из старинных городов Центральной Европы. Улицы вымощены круглым булыжником, все дома построены из серовато-коричневого кирпича, крыши и балконы выполнены в готическом стиле, стекол нет, есть только деревянные оконные ставни. И там ходят странные люди. Не знаю, есть ли цвета в этом городе, но я вижу его полностью в черно-белом цвете.
Мне видятся странные люди, почти все они молодые, все одеты в официальную одежду, как на похоронах. Хотя есть и те, которые одеты обычно. И я хожу по этим улицам, одетая так, как собираюсь одеться перед смертью… я тебе ведь говорила, что ты меня не остановишь, и я попробую смерть.
Все люди там полупрозрачны, да и я такая же. Но почему-то когда я наталкиваюсь на кого-то, то прохожу сквозь него…

Так она мне рассказывала о своем сне, который снился ей каждый день. Она рассказывала эту историю всегда так, будто бы увидела её впервые. И, действительно, в один момент я спросил у неё:
-А что тебе приснилось вчера?
-Ой, а я не помню, - отвечала она. И не врала…

Моё сознание не выдержало этой потери… я сходил в аптеку и купил себе яд… Я налил яду в бокал с вином, с тем же, который пила Мэрилин. Я почувствовал странный вкус, острую боль в животе, голова закружилась, глаза были окутаны туманом и последнее, что я видел, это женщина, держащая в руке чью-то изуродованную голову.

Я открыл глаза и обнаружил себя на простой кровати из дерева и сухого сена. Вся комната была такой, будто находилась в деревенском домике: всё из дерева, в дальнем углу стоит огромная печь из кирпича, рядом с ней стоит старушка и что-то очень спешно готовит.
-Где я? – хотел было я сказать, но изо рта издался только мертвый хрип, по телу пробежала дрожь, и дикая боль схватила живот.
-Тихо, тихо, - сказала бабуля, озабоченно глядя на меня и помешивая деревянной ложкой своё варево.
Затем она подбежала ко мне и дала выпить того, что она только что готовила.
-Вот, это поможет тебе.
Я выпил, боль в животе тут же пропала, мне стало хорошо, но я теперь не различал краски. Все было сероватым, все предметы теперь были окрашены в черно-белые цвета.
-Что… что со зрением? – спросил я, пытаясь «настроить» глаз на цвета.
-Всё нормально, так и должно быть. Ты мертв. Ты находишься в городе душ.
Я посмотрел на её бесцветное лицо, выискивая в нем следы безумия, но она выглядела нормально и говорила спокойно. Мне вспомнились сны моей подруги, и когда я вышел из этого дома, то увидел улицу, точно такую, как описывала Мэрилин.
Все здесь напоминает средневековый город Центральной Европы: дома в готическом стиле, все в основном двухэтажные и трехэтажные. Улицы вымощены круглым булыжником, и из-за того, что я перестал различать цвета, мне кажется, что повсюду темно.
И первым прохожим оказывается Мэрилин. Я узнал её по пышным рыжим волосам, выросшим уже чуть ниже плеч, по стройной фигуре, красивой походке. Меня привлек именно силуэт, так как лицо было полупрозрачным. Только подойдя ближе, я убедился, что это она.
-Ты? – она вытаращила глаза, явно не веря им.
-Мэрилин… - сказал я, крепко обняв её.
-Давно ты здесь? – спросила она, вырвавшись из моих рук.
-Только что я вышел из этого дома.
-А, оттуда все умершие выходят. Знахарка восстанавливает, насколько это возможно, форму тела умершего в такое состояние, когда ему было около двадцати пяти лет. Ведь это возраст окончательного развития организма, разве не так?
-Наверное… - помялся я. – Никак не могу привыкнуть к этому жуткому месту. Все тут полупрозрачные, цвета не различаются, и вообще я не могу поверить в существование этого места! Ты была права, твои сны оправдались!
Она развела руками:
-Что поделаешь… - и тут же она улыбнулась, - хотя бы радует, что мне снилось что-то существующее на самом деле. Больше никто не скажет мне, что я сумасшедшая.
-Но я не хочу оставаться здесь! – я перешел на шепот, потому что улица постепенно заполнялась душами. – Мне здесь не место! Мне еще жить и жить. Нужно найти кого-нибудь, кто знает, как отсюда выбраться.

Добавлено (05.09.2009, 21:26)
---------------------------------------------
Она пожала плечами и осмотрела окружающих. В её глазах теперь не было того молодого блеска, взгляд её больше не раззадоривал, она выглядела уставшей, будто прошла через незабываемые ужасные муки. Да и я чувствовал себя неважно. Не так уж приятно быть невесомым, почти невидимым духом.
-Я не знаю, можно ли отсюда выбраться. Но мы должны хотя бы попробовать. Раз уж я затащила нас обоих сюда, я и вытащу.
По её лицу я понял, что она больше не будет ничего говорить при всех этих людях. Она была напряжена и расстроена, я понял это быстро, потому что она очень редко находилась в таком состоянии, и мне оно быстро запомнилось, когда я первый раз увидел её такой.
Лица всех присутствующих были насторожены. Они все смотрела в нашу сторону. Из них вышел один самый высокий, у него были растрепанные светлые волосы, на голове шляпа, лицо его говорило нам о том, что он не любит незваных гостей.
-Вижу, вы здесь новенькие. Ну так запомните: говорить на улицах о выходе из города запрещено, пытаться найти выход отсюда – запрещено, ссориться тут запрещено, и убить вы никого не можете, здесь все и так мертвы! – он рассмеялся и полупрозрачная толпа подхватила его гоготание, взорвавшись страшным смехом.
Мэрилин посмотрела на него, как на ненормального, некоторые духи отстранились, когда она подошла к этому главарю вплотную.
-Я буду жить в городе по своим правилам, - сказала она.
-Здесь все подчиняются воле города! – он развел руки в стороны. – А также мне, я живу в городе уже несколько сотен лет…
-Да мне плевать, - закатила она глаза.
-Ну тогда вас быстренько отправят назад, только уже в другие тела. Вообще рано или поздно это же должно с вами произойти.
-Ну, допустим, - сказала она. – А почему же ты не отправляешься назад в реальный мир? Воля города?
Он что-то невнятно пропыхтел себе под нос, он нахмурился, развернулся и вышел из толпы, направляясь куда-то подальше отсюда.
-Думаю, теперь можно и поговорить, - сказала Мэрилин, повернувшись ко мне, но вдруг она увидела одного человека, у которого не было глаз, а из глазниц текла, видимо, кровь. – Боже, что с вами?!
Слепец повернул голову к ней и сказал:
-Просто я наказан, - спокойно сказал он.
-За что?
-Я сам расстался с жизнью и попал сюда. Ко мне так же подходили, как и к вам, меня расспрашивали, я рассказал, что разрезал вены на руках. Сильный поток крови забрызгал мою рубашку, но это не остановило меня. Я не умер сразу, а только намучался. Пришлось разрезать горло кухонным ножом. Было ужасно больно, я почувствовал, как сталь разрезает кожу, как она дробит кости, как выплескивается кровь, забрызгивая лицо… это всего лишь миг, потом наступает забытье. Все чернеет, и перед глазами предстает старуха, такая страшная, что к глазам катятся слезы ужаса, из горла вырывается чудовищный хрип, но никто уже не поможет, она уже идет к тебе. В одной руке она держит чью-то голову. Одного глаза у этой головы нет, второй свисает на каком-то розовом кусочке плоти. У старухи глаза впалые, она идет, согнувшись в три погибели, слышен скрип её костей, она чудовищно ухмыляется, протягивает костлявую руку к шее, хватается за неё, вонзая острые когти в кожу, и вытягивает из тела душу, точно такую же, как и тело, только прозрачную. Старуха улыбается мертвому телу и смеется. Так ужасно, что душа в её руке начинает дрожать.
После этого я просыпаюсь в странном помещении, где старуха, похожая на ту, которая забрала душу, что-то варит на кирпичной печке. Я не чувствую ничего, все мое тело бьется в ужасных конвульсиях, горло ужасно болит, я чувствую, что в нем разрез, которых нарывает с каждым разом, как я содрогаюсь. Но я не могу остановить это, и мне кажется, что голова вот-вот оторвётся от тела, и она будут существовать по отдельности.
Она приносит мне свой навар, который бурлит, я боюсь, что не смогу выпить его. Но она чем-то очень озабочена и я понимаю, что, каким бы он ни был, я должен выпить его. С первым глотком я ощущаю вкус крови, но со вторым он вдруг пропадает. Постепенно все предметы становятся серыми, старуха улыбается, она рада, но я не слышу, что она говорит мне. Я постепенно прихожу в чувство, и слышу, как она говорит: «…страшным мучениям за то, что сам решил расстаться с жизнью. Не зря говорят – Бог дал, Бог взял. Если ты кончаешь жизнь самоубийством, это означает, что ты не веришь в него, это значит, что ты не веришь, что все еще может наладиться».
Я выхожу на улицу, и меня окружает толпа. Высокий незнакомец говорит мне разные вещи, расспрашивает с недовольным выражением лица. Как только я заканчиваю свою историю о самоубийстве, он ехидно улыбается, кивает двум людям, они хватают меня и несут куда-то.
«Поверь мне, дорогой мой самоубийца, даже душа может чувствовать физическую боль в городе душ. Здесь каждая душа – это плоть, пусть даже не такая, как на Земле. И за то, что ты сам расстался со своим телом, ты подвергнешься, - его глаза в этот момент злорадно расширились, - стра-а-ашным мучениям!»
Он что-то капнул мне в глаза в этот момент, и я в ту же секунду почувствовал дикую резь в глазах.
«Нравится?» - я не видел теперь его выражения лица. Когда я открыл глаза, то не видел вообще ничего. Кто-то сунул мне палец в глазницу и прочертил внутри. Это было ужасно. Лучше уж умереть своей смертью, чем мучиться так потом.
«Люди могут сбежать отсюда и исчезнуть, - он был в бешенстве, - они могут найти путь обратно в реальность…. Но таких, как ты, мы здесь особенно любим. Такие, как вы, отсюда никуда не денутся».
Я слышал звон металла, через несколько секунд в мое горло вонзилось что-то огромное и холодное. Потом – в руки. Он не вытаскивал ножей из моих рук и горла несколько минут, и только говорил, как плохо будет мне от моего самоубийства. Боль становилась все сильнее и сильнее, в то же время я понял, что не смогу умереть от этой боли и буду мучиться здесь многие тысячи лет, пока кто-нибудь не сжалиться надо мной и не отпустит. Он говорил о том, что души никогда не умирают, что он здесь главный уже много сотен лет, и самоубийцам выпадают разные наказания.
Потом он взял какую-то терку и стер мою кожу на руках до крови. Было ужасно больно… Каждую секунду у меня перед глазами возникали лучшие моменты из жизни. И я сожалел, что стал самоубийцей, мне хотелось провалиться сквозь землю от одной мысли, что многие годы я проведу взаперти, подвергаясь страшным мукам.
Он остановился. У меня по коже пробежали мурашки.
-И много здесь таких?
-Достаточно, чтобы возненавидеть это место. Также тут полно убийц, которых когда-то казнили. Или которые сами умерли. В общем, их тоже наказывают. Они живут в этом доме, - он показал на большой дом, напоминающий психиатрическую лечебницу. – Хоть они все ненормальные, с ними интереснее всего общаться. Там живет Деффи, один сумасшедший, изрезавший кучу людей, а потом зарезавший себя самого. Поговорите с ним, он может много интересного рассказать вам об этом месте.
Самоубийца ушел, мы с Мэрилин переглянулись и пошли к этому дому, в котором жил Деффи. На входе стоял охранник.
-И куда же вы направляетесь? Вы ведь не убийцы?
-Нет, мы идем к… к Деффи, - сказала Мэрилин.
-А, этот сумасшедший… да, Деффи многих убил. Поговорите с ним, но врядли вы многое от него услышите. Он псих, думает, что из этого города можно вернуться к плоти. Он живет на третьем этаже. Поднимитесь по главной лестнице, пройдите по коридору до конца, заверните налево, в конце второго коридора и есть камера этого ненормального…
-Спасибо, - сказал я, и мы вошли.
Мы прошли по тому пути, который указал нам охранник. Мы вошли в камеру, дверь которой была не заперта.
-Деффи? – спросил я.
-Великий Господин прислал вас? – спросил он, подползая ко мне на коленях.
-Нет, мы недавно попали сюда. Говорят, ты можешь рассказать нам кое-что о городе душ.
Он отполз в дальний угол, на него упали лучи серого света. Он был таким худым, и создавалось впечатление, что его здесь вообще не кормят, а только ждут, когда его душа, которая здесь является плотью, распадется на кусочки, разложится, и останется только воспоминание.
Но лицо его выражало спокойствие, казалось, что он хочет убить всех на свете и остаться в полном одиночестве созерцать нас двоих, как сейчас.
-Да, да…. Город…. Место, куда отправляются души…. Все думают, что отсюда нет выхода, что город один во всем этом мире…. Никто не задумывался, что это на самом деле долгий сон, что нужно упасть, чтобы проснуться на полу рядом со своей кроватью, потереть свой зад, который будет болеть от ушиба…. Эти козлы оставили меня погибать тут, но они утверждают, что умереть здесь невозможно. В первые дни я душил это место… все жители были в моих руках, даже этот надменный главарь. Все здесь одичали за время пребывания. Но даже до этой камеры, - он стал говорить шепотом, - дошли слухи, что наконец-то появились те, кто вытащат всех отсюда. Не надо, не надо никого слушаться! – это было похоже на каприз, но с чего вдруг Деффи стал капризничать, нам обоим было непонятно. – Не надо помогать им, они не заслуживают этого. Вытащите себя отсюда, убегите…
Он разразился жутким хохотом, сопровождавшимся диким кашлем, и мы решили уйти.
Охранник на входе улыбнулся, поняв, что от сумасшедшего мы ничего не добились.

Деффи в детстве не любил общаться со сверстниками. У него были странные увлечения: больше всего ему нравилось разрывать насекомых на части. Он жил на острове в тихом океане, поэтому всякой экзотической живности там было полно. Он ловил птичек в кормушках, отрывал им крылья, выворачивал клювы, выкалывал глаза, и все это – пока птица содрогалась в предсмертных конвульсиях.
Ему нравилось рассматривать внутренности животных. Он ловил на улицах бездомных собак, убивал их и вскрывал живот или голову.
Однажды Деф нашел большого мертвого ежа, живот которого был разорван и в нем кишели паразиты. Мальчик ткнул пальцем в его брюхо и замер. Ему было приятно чувствовать, как маленькие белые скользкие черви заползают на его руку, оставляя мокрые полосы.
Жизнь его не могла сложиться иначе: родители его не любили, сами все время занимались мазохизмом и били его, у него не было друзей и жил он среди жестоких людей. Не раз ум его осветлялся и он говорил себе, что все будет хорошо и что он будет хорошим человеком. Но в семнадцать лет все изменилось.
Он в очередной раз увидел, как отец избивает мать какой-то доской, и впервые решил заступиться за неё. Естественно, ему влетело доской по башке, и он так разозлился, что набросился на отца с ножом. Тот долго отбивался и сдерживал сына, но Деффи изловчился и вколол нож глубоко в горло своему родителю. Ему ничего не оставалось, как бежать из дому, хотя даже если бы об убийстве узнали все, полиция города не арестовала бы Дефа по одной простой причине: всем в городе было плевать друг на друга.
Он забрал нож и убежал в свою комнату, чтобы собрать вещи.
Мальчик дождался ночи и с трясущимися коленками пошел по коридору. Пол под ногами скрипел, что ужасно раздражало его, но он уже принял решение. Он вошел в комнату, где обычно спала его мать. Но она просто лежала с открытыми глазами в кровати и тихо пела какую-то жуткую песню. Деффи приблизился к ней в темноте. Казалось, она не видит его. Он боялся приблизиться к ней, но в какую-то секунду его мысли зациклились.
Прыснула кровь…
Он ушел, так и оставив её лежать в темноте с совершенно спокойным взглядом… и с огромным шилом, торчащим из шеи.
Деф очень скоро встретил человека, который был с ним практически за одно: ему нравилось убивать, ему нравилась кровь, ему нравилось присутствие страха и смерти. Его звали Ори.
-Неужели ты убил свою мать? – удивлялся Ори. – Кого-кого, а мамашку-то я свою не трогал…
Деффи никогда не отвечал на это. Ему не нравилось убивать, ему не нравилось осознавать свои действия, ему не нравилось обсуждать это. Но он решил не выпускать Ори. Парень думал, что Деф хорошо к нему относится, но он сильно ошибался. Последними его жертвами стали несколько детей, веселящихся на пустынном пляже вечером, без родителей.
Ори подошел к ним, раздал какие-то дешевые конфеты с успокоительным. Детишки с удовольствием проглотили их, уселись на берегу и стали рассказывать убийце о себе. Их было шестеро. Они были рады, когда он предложил им поиграть в жмурки.
Дети завязали друг другу глаза, Ори предложил также завязать рты, чтобы ведущему было труднее поймать остальных. Он тоже повязал себе глаза, но как только началась игра, он снял повязку. Теперь осталось расставить ловушки. Первой ловушкой была подножка и нож, воткнутый рукояткой в землю. Первая жертва упала на нож шеей, поэтому остальные дети были немного облиты кровью.
Второго и третьего он убил одним выстрелом из пистолета с глушителем, спрятанным в его куртке. Третьего он убил ударом ножа в живот, а остальным просто перерезал глотки.
Ори оживленно рассказывал эту историю Дефу, надеясь услышать одобрение со стороны товарища, но Деф был серьезен как никогда. И как только Ори заснул, психопат связал его, притащил на тот же самый пляж, положил его между мертвыми детьми, воткнул нож в грудь… Он стал выбивать в груди Ори надпись: “Murderer”.

Мы с Мэрилин вернулись в центральную часть Города.
Люди уже не пялились на нас, как в первые минуты нашего появления, а только иногда посматривали, как обычные прохожие смотрят на обычных прохожих.
Хозяйка, придавшая нам обычное состояние жителей Города Душ, позволила жить у неё дома, на втором этаже. Комната на втором этаже была очень уютной. Кровать и стол стояли рядом в уголке, рядом со столом стоял небольшой шкаф, внутри которого были аккуратно расставлены книги, уже покрывшиеся пылью и паутиной…
Мэрилин села на кровать, потянулась и сказала:
-Я думала, все будет по-другому. Я представляла себе Ад, в который я отправлюсь за то, что перепробовала все… Или Рай…
-Мне ни Рай, ни Ад не интересны, - сухо ответил я, уставившись на книги.
-Какой ты… зануда! – она захохотала и бросила в меня пыльную подушку, показала мне язык, и я метким броском вернул подушку назад.
-Нет, я, наверное, слишком люблю жизнь, поэтому мне здесь так не нравится.
Она глубоко вздохнула и легла на кровать, а я стал водить указательным пальцем по торцам книг, чтобы увидеть их названия.
«Море Крови», «Превращение Смерти», «Город Душ»…
Я остановился на последней.
Меня заинтересовало название, потому как оно характеризовало место, в котором мы с подругой сейчас находились.
На первой странице книги было что-то вроде послания автора читателям:
«Вы не можете и не должны читать эту книгу.
Кто вы? Зачем попали сюда? Как вы попали сюда? Вы мертвы? Я поздравляю вас! Вы умерли и попали в самое ужасное место в пространстве. В Город Душ. Вы знаете, что такое город душ? Вы не знаете и малейшей капли того, что о нем знаю я.
Я даже не могу сказать, что Город является частью пространства…. Он потерян навеки где-то между мирами, он поглощает все, что выходит за грани реальности. Он поглощает души. Никто на земле не знает, куда отправляется душа после смерти… Никто. Еще никому не удавалось покинуть город и вернуться в свое тело.
Умершая плоть, заключенная в деревянном ящике, отторгает душу. Оно не может встать и пойти, потому что у него нет души и сознания. Поэтому душе приходится возвращаться обратно в город, или искать в тумане какую-нибудь мамашку, которая только-только забеременела, и у её ребенка еще нет души. Но Город никогда не отпустит душу. Она будет бесконечно возвращаться, каждый раз после того, как тело, в котором душа жила, умирает.
Душа не вечна. Она, как и любая вещь, может прийти в негодность, тогда город выбрасывает её, она превращается в видение, приходящее людям во сне. У неё уже мало сил, чтобы управлять людьми, она может только подсказывать людям, у которых отключено сознание, что им предстоит, или как решить ту или иную проблему.
Но должен быть кто-то, кто порвет полотно, отделяющее живой мир от мертвого. Я хочу, чтобы он пришел ко мне, я хочу, чтобы он помог мне…»
-Мэрилин, - прошептал я сам себе, не ожидая услышать ответ, но тут же послышался безмятежный голосок подруги.
-Что? – она как будто только проснулась и не слышала, о чем я говорил.
-Мы должны найти автора этой книги, - я ткнул пальцем в обложку. – Он должен жить где-то здесь, в городе.
-Ма-акс, - протянула она, вперив в меня серьезный взгляд. – Сядь и не беспокойся. Отсюда мы не скоро выберемся, это ясно как день.
-День в живом мире, Мэри, а мы в мертвом, - сказал я, по-быстрому натянув ботинки на ноги, и сразу выскочил на улицу.
Хозяйка дома мне на лестнице не встретилась, зато улица кипела, это выглядело довольно странно, как в старом фильме про какой-нибудь большой город. Я пробился в толпу и постарался двигаться с той же скоростью, что и все прохожие. Но для меня это было слишком медленно. Наверное, они никуда не торопились.
А куда могут торопиться мертвые? От смерти не сбежать, а духи без тел не могут не то, что управлять своей судьбой, но даже просто действовать. Никто еще не выбрался из города, это ясно.

Но нужно ли умирать?
Зачем душе оставлять одно тело, если за семьдесят лет она уже привыкла к нему? Зачем все переделывать по-новому?
Кому знать, если в загробном мире нет Бога…

Я быстро добрался до окраины города. Город не был огражден никакой стеной, никакие стражи не охраняли выходы отсюда. Всем, наверное, было плевать куда могут деться души, могут ли они заблудиться.
Но я не мог так просто пойти туда, ведь мне не были известны эти места.
Я решил найти того страшного управляющего, который пугал нас с Мэрилин ужасными мучениями, которым нас подвергнут, как самоубийц.
Но внезапно чья-то легкая рука легла на мое плечо.
-Не меня ли ищешь? – услышал я знакомый жуткий голос.
Я громко сглотнул, но не стал отвечать.
-Или кого-то еще? Отвечай! – он прочертил чем-то холодным по моему горлу.
Я стал задыхаться от страха. Он был прав, даже души могут чувствовать физическую боль в Городе…
-Мне нужно уйти на время из Города…
-Тебя никто не держит, иди же, - нож снова слабо прочертил по моему кадыку.
-Я должен знать…
Он замолчал и убрал нож, будто бы не знал, что мне от него нужно.
-Я должен знать, где я могу найти… - я боялся сказать «отшельника», потому что мне казалось, будто именно это слово его раздражает, и он откажется отвечать мне.
-Отшельник живет далеко от Города, - внезапно заговорил он. - Его хижина находится далеко, в той стороне, - он бросил руку в сторону мрачного леса. – В лесу будет болото, вот за болотом его жилище.
Я ничего не сказал, только бросил хмурый взгляд в сторону этого психопата.
До леса я добрался по полю, ничего странного со мной не произошло, но в лесу все было совсем не так. Ветви деревьев были похожи на жадные лапы стервятников, жаждущих разорвать меня. Они цепляли мою одежду, и вскоре я сам стал похож на отшельника.
Но меня поразила одна поляна – единственный островок жизни в этом мире. Там цвели прекраснейшие цветы, мне даже казалось, будто я стал различать цвета. Я чувствовал чудесные запахи, видел свет одного-единственного затерявшегося в этом мире золотого луча, а потом заметил необычных зверей…
Их шкура была покрыта золотом, и это был, наверное, единственный цвет, который я смог различить здесь с уверенностью. Все эти животные были дикими: павлины, туры, овцебыки и другие – и всех была золотистая шерсть и бездонные черные глаза. Они не трогали меня и разрешили подойти к себе. Вот они – охранники волшебной поляны, которая дышит жизнью…
Но мне пришлось покинуть поляну.
Далее лес был вообще непроходимым, но мой долг был – преодолеть его. Я цеплялся за ветви, которые распарывали кожу на моих руках, я проваливался в рыхлую землю по пояс, я падал с двухметровых обрывов, которые иногда внезапно встречались, на острые холодные камни. Все мое тело было изодрано, словно не смерть испытывала, а некий ужасный зверь терзал меня. В моих волосах уже запуталась земля с мелкими камешками, сухие листья и крошечный веточки, и я сам уже был похож на отшельника, даже скорее – на лешего…
Еще один шаг я сделал в полном бессилии и упал…
Моего лица коснулась холодная склизкая жидкость.
Болото…
Я поднял голову и посмотрел вперед, но, к сожалению, второго берега не увидел.
Я не собирался идти в болото, даже несмотря на то, что все твердят, что души бессмертны. Я чувствовал, что этот лес совсем не такой, как город. Здесь происходило что-то необъяснимое, загадочное, но все это было закрыто железным занавесом…

Жизнь – это воплощение бесконечности. Она никогда не кончится, никто не знает, когда и где она на самом деле началась. До Большого Взрыва еще существовали тысячи галактик, миллионы звезд и миллиарды планет – где-то жизнь точно была.
Но что, если забыть начало жизни и подумать о её конце?
Каждый человек умирает, но ведь его душа после смерти отправляется в загробный мир – все души попадают в город, потом они выходят из города и обретают новое молодое тело. Сразу ли в теле появляется душа? Может быть, душа поселяется в теле не сразу? Ведь люди не помнят всего того, что происходило с ними в детстве. Они не чувствуют никаких воспоминаний, не испытывают к собственному младенчеству никаких чувств. А ведь чувства – это мысли и память души.
Получается, что и душа не помнит? А может быть, не знает?
А интересно, задумываются ли души о других в городе? Ну, например, в какое новое тело отправилась душа Гитлера после его смерти? Куда отправилась душа Кеннеди? А вдруг они все еще в городе – ждут момента, когда появится подходящее им тело с незапятнанной памятью…?

Я посмотрел в последний раз на болото и глубоко вздохнул. На секунду мне показалось, что я вижу цвета: серо-коричневое грязное болото, зелень елей и сосен, голубизну неба, но в следующий миг я чихнул и цвета опять пропали.
Как же я скучаю по реальному миру… И выхода нет из этого…
Я отвернулся от смертельной топи и решил возвращаться назад.
Приближаясь к городу, я заметил, что прохожие смотрят на меня отстраненно. Я понял, что дело было в одежде: она вся была порвана. Но я не стал обращать на это внимания, мне хотелось поскорее вернуться к Мэрилин.
К сожалению, я её не застал дома. Не подумав ничего плохого о её отсутствии, я спокойно переоделся: в одном шкафу у нас было немного хорошей одежды. Я сел на кровать и взял в руки ту самую книжку, «Город Душ». Вдруг из неё выпал небольшой исписанный листок. Я поднял его с пола, повертел и прочитал:
Макс, помоги, умоляю… Этот псих хочет уничтожить меня… он стучится и скоро выломает дверь. Почитай конец книги… может быть, там ответ...
Я отбросил книгу и подбежал двери. Странно, что я сразу не заметил следы взлома. Я сбежал вниз по лестнице, выбежал на улицу и стал искать её глазами. Но было ясно, что я пришел слишком поздно.
Я стал вспоминать, куда ушел тот управляющий после короткого разговора с Мэрилин в самом начале нашего пребывания здесь. От дома знахарки он пошел налево… или направо? Я совсем потерялся. Но очень скоро на дороге я стал замечать длинные яркие волоски, но в серых цветах их было трудно различить. Я шел уже практически на ощупь, рыская руками по земле в поисках волосков. Это были её волосы, он жертвовала ими, только для того, чтобы я пошел по их следу.
Очень скоро я вышел из города, но уже с другой стороны и увидел впереди башню. Я побежал быстро туда, огляделся и понял, что больше никуда они пойти не могли. Управляющий явно боится леса. А кругом ничего кроме леса и болот…
Нижняя дверь башни была заперта, а окна-бойницы были слишком высоко, чтобы человек мог забраться в них. Я осмотрелся, пытаясь найти какой-нибудь предмет для взлома двери. Но ничего не нашлось и мне пришлось выбивать дверь своим телом. Она оказалась очень хлипкой и на четвертом ударе она свалилась. За дверью были две винтовые лестницы – наверх, к маяку и вниз. Я побежал вниз и очутился среди каких-то клеток.
В них сидели души. Они молча смотрели в землю, не замечая меня. В их обессиленной позе было столько скорби, что я невольно прослезился. Я стал искать Мэрилин. Я чувствовал, что она тоже где-то здесь.
В одной из камер сидела в такой же позе девушка с длинными яркими волосами.
-Мэрилин, - позвал я, девушка подняла голову.
Она радостно улыбнулась. Это была не Мэрилин, но она тоже была рада посетителю. Я посмотрел на дверь клетки с замком. Ей я не мог помочь. У меня не было на это времени. Если бы я спас её, то совесть не позволила бы мне уйти отсюда, оставив всех остальных заключенных здесь.
Продвигаясь по мрачному коридору среди клеток, я услышал стук. В непонятных нервных звуках смешались и звон клетки и стук и тихий женский плач.
-Мэрилин! – узнал я неугомонную девушку, бившуюся в дверь.
-Макс! Боже, как я рада видеть тебя здесь! Найди его скорее! У него ключи от каждой камеры, и он носит их на груди. Беги.
-Мэрилин…
-Нет времени, Макс!
Но я не слышал её. Я обнял её, протянув руки в между железными прутьями и поцеловал в щеку, протиснув голову так же.
-Беги, - сказала она, отстраняясь.
Я побежал, ничего не ответив ей. За её любовь я готов был совершить любой подвиг, и сейчас я собирался доказать это. Неизвестный силуэт стоял неподалеку от башни там, где был обрыв. Я подбежал к обрыву, посмотрел на страшное бушующее море, которое еще больше заставляло ненавидеть мир смерти. Мой взгляд упал на волосы незнакомца и его шляпу. Да, это был он.
Я захотел толкнуть его сзади, но он внезапно обернулся и выставил перед собой нож.
-Не это ли ищем? – он приоткрыл ворот своего плаща и потряс двойной связкой ключей.
Я молча кивнул, серьезно посмотрев ему в глаза. На мгновение показалось, что он испугался.
Ненормальный, бесспорно, - подумал я, осматривая его с головы до ног. – Вот до чего доводит этот город, если душа слишком долго в нем живет.
Он кинулся на меня с ножом, но я успел отпрыгнуть. Мы медленно ходили по каким-то невидимым окружностям, всегда оставаясь на определенном расстоянии. Он периодически выбрасывал вперед руку с ножом, и каждый раз нож трясся в его пальцах, и, наверное, если бы не его же собственный страх, нож бы вылетел из его руки.
Мы постепенно приближались к оврагу и я понимал, что если не сосредоточусь, то упад туда вниз, и моя душа будет вечно покоиться на дне океана смерти. Я еще больше напрягся, подумав об этом.
Что-то во мне надорвалось и я набросился с диким криком на управляющего. Он пытался отбиваться, но ему не удавалось, и вскоре нож лежал на земле. Я подвел его к оврагу, ударил очень сильно, так, что он стал шататься на одной ноге на обрыве. И только в ту секунду, когда море перетянуло его к себе, его нога оторвалась от земли, я вспомнил про ключи. Рука резко дернулась и мне удалось сорваться с его шеи часть ключей из связки. Но это были далеко не все, но я понимал, что остальные ключи уже никак нельзя вернуть.
Со всем, что у меня было, я побежал обратно к камерам и стал примерять все ключи к камере Мэрилин. Не закончив с ними, я увидел на камерах таблички и на ключах похожие обозначения. “D-2323SC” было написано на табличке в камере Мэрилин. Я смотрел на ключи и открывал ими камеры с теми же номерами, что на ключах и в камерах.
Я с ужасом посмотрел на камеру Мэрилин и на свои пустые руки. Ключ, который мог открыть её камеру, остался на шее того психопата.
Я быстро рассказал ей все, что случилось, она прижалась лбом к холодным прутьям и выдохнула обреченно:
-Макс… я люблю тебя, - она развернулась и села на пол.
-Что нам делать…? – растерянно произнес я.
-Сходи в город, - она снова встала, словно у неё появилась надежда, - и поищи вора.
-Вора?
-С отмычкой, - кивнула она.
Я пошел быстрыми большими шагами в город. Все люди выглядели практически одинаково, никто не выделялся из толпы. Воров на улице не было видно и я решил вернуться обратно в башню.
-Где ты так долго мотался?
-Воров на улицах нет, что-нибудь еще посоветуешь?
-Даже не знаю… У меня есть пара идей, но они не подходят. Знаешь что, почитай книгу. Там, может быть, ты и найдешь ответ.
Я хотел возразить, но Мэрилин отошла к дальней стене своей камеры, села там и стала смотреть на свои пальцы, как будто гадала. Мне пришлось молча уйти. Было ясно, что быстро ей отсюда не выйти, но я не мог успокоиться. Если мне не удастся вытащить её до вечера, то надо будет искать что-то, что разрубит чугунную решетку.
Дома я взялся за книжку и стал быстро читать её. Две трети всего текста – описание города и всех его мест. Но дальше была история какого-то человека, отшельника, того, кто написал эту книгу.

Я устал от жителей города и от сумасшедшего управляющего, который собирается меня пытать только за то, что я умер не своей смертью.
Моя смерть не была самоубийством, это была неосторожность. Маяк, который стоит за западной границей города, напоминает мне мою смерть. В семьдесят лет я встречал корабль, который не мог заплыть в гавань из-за шторма, и мне не удалось справиться с маяком, который не работал уже несколько лет. Пришлось взять большую ветку, поджечь её и затолкать под лупу фонаря маяка. Но когда я снимал лупу, я упал вниз. На том корабле был мой сын, и корабль разбился об острые скалы, которые не были видны в темноте.
Управляющий обвиняет меня в самоубийстве.
Он ненормальный, с этим никто не будет спорить. Он считает себя богом, который не трогает души, которые не совершали смертных грехов, и создает ад тем, кто его заслуживает.
Я отправился к маяку, нашел там этого психа, который приказал своим людям связать меня и бросить в камеру. Я сидел в камере, в которой на стене была табличка с надписью «D-2323-SC». Я не понимал и не понимаю этого кода. У соседей были таблички «D-2323-SD» и «D-2323-SB». Не знаю, зачем я все это рассказываю, но это ведь факт. Тюрьма долго держала меня, я голодал две или даже три недели.
Даже душа может испытывать физическую боль и мучения.
Долго я искал способ уйти из камеры и у меня получилось. Один камень, на котором держится решетка, лежал некрепко. Я попытался выбить его рукой, но только зря сломал средний палец. Зато вот табличка, да и любая другая дощечка выбивает его с легкостью. Этот камень отбивается легко, а второй мне даже искать не надо было: с той же стороны решетки верхняя петля была оторвана, и получилось так, что решетка открылась, как калитка…»
Я захлопнул книгу и вернулся к камерам. Дойдя до камеры Мэрилин, я осмотрел решетку. Один кирпич, в который была воткнута решетка нижним крючком, на самом деле не был закреплен. Я отчетливо увидел расщелину, идущую по контуру блока. А вот наверху – туда кто-то уже прикрепил новый кирпич. По-видимому, управляющего не устраивала наполовину закрепленная решетка и он решил её починить.
Мэрилин, внимательно выслушивая мои указания, вытащила нижний камень, а я полез под потолок, в который вертикальные железные прутья буквально врезались. Один крючок был кем-то очень старательно вбит в новенький кирпич, который крепко держался среди других. Я попросил Мэрилин отдать мне другой, и я стал бить им новый кирпич.
Он начал постепенно разваливаться, но крюк все равно крепко держался в нем. Я попробовал вырвать решетку, она поддалась. Мэрилин выбежала и бросилась мне на шею.
-Спасибо, - сказала она.
Мы вернулись в город. Горожане бросали на нас подозрительные взгляды, наверное, они догадывались обо всем.
Я оставил подругу дома, чтобы она отдохнула и немного успокоилась после всего произошедшего сегодня. Я сам пихнул книжку во внутренний карман куртки и решил снова совершить путешествие к болоту.
Я опять почувствовал те непонятные чары леса, я вновь замечал цвета, я снова остановился на той поляне, на которой пасутся чудесные животные с золотой шерстью. Я вдыхал свежий воздух леса, я чувствовал, что я теряюсь в этом мире, я вновь обретаю цветное зрение, сильные чувства и красивые мысли. Но это были мгновенные, секундные ощущения, за которые я готов был все отдать. Этот лес позволил мне отчетливо понять, что именно здесь я найду ответ на вопрос о побеге из города.
Но мне опять пришлось покинуть поляну. Я продолжил путь к болоту. Я снова свалился с небольшого утеса, ударился лицом о землю и почувствовал неудержимое желание вернуться в реальный мир. Как мне его не хватало…
Я встал и вгляделся вдаль. Мне показалось, что там вдалеке, на другом берегу кто-то ходит, либо медведь, либо отшельник. Хоть бы это был он…
Но я не стал кричать ему, я только вошел в болото по колено. Вязкий песок схватил меня, и провалился до пояса в трясину. Я понял, что еще несколько шагов и я навсегда останусь в этой смертельной воде. Поэтому я стал осторожно отходить назад. Песок проваливался под ногами, перекатывался, и каждую секунду я мог поскользнуться и утонуть. Я сел на берегу на холодный камень, с предельной внимательностью осмотрел топь и достал книжку. Я открыл страницу наугад и, видимо, попал в нужное место.
«…аккуратно спустился вниз. Болото пахнуло умершими, оно просто отвратительно воняло гниющими людьми. Его невозможно перейти с «основного входа», нужно идти направо и обходить его. Далеко, конечно, идти, но, если хочется навсегда запереться в загробном мире, то длина пути не испугает. Болото незаметно переходит в крошечную стоячую речушку, через которую перейти можно без проблем.»
Я посмотрел на восток. Далеко на горизонте была видна лишь белая туманная полоса, которая пугала своим видом. Я убрал книжку в карман и побрел туда.
Густая и мутная вода болота постепенно становилась легче и светлее, от чего мне было спокойнее. Я нашел то место, которое описывал отшельник. Неглубокий ручеек почти не двигался, и я даже увидел дно. Я вошел в него, он был мне по колено. Ледяная вода освежила меня, я остановился, и снова на секунду мне показалось, будто я различаю цвета. Темно-коричневая кора деревьев, поросшая зеленым мхом, яркая красочная листва, пламенем охватившая всю землю в листву… Но через секунду или две ощущение пропало, снова все стало скучно-серым, ноги привыкли к ледяной воде.
Я перешел ручеек и оказался в лесу. Он был таким страшным, вся моя кожа покрылась мурашками только от одного пребывания в нем. Листва шуршала неестественно, таким неживым звуком.
Дышать было невозможно, воздух в этом лесу был словно отравлен.
Я с трудом прошел довольно длинное расстояние, упал на землю, поднял голову и увидел небольшой домик. Домик охотника, или того самого отшельника.
Я приблизился к двери и постучал в неё.

Мне открыл высокий мужчина в костюме.
-Кто вы? – спросил он.
Я представился, и он предложил мне войти.
-Не вы написали эту книгу? – спросил я у него с сомнением, и достал из кармана куртки своего верного путеводителя.
Он усмехнулся и ответил:
-Нет, не я, а что? Чай будете?
Я отказался от чая в загробном мире, да еще и в неизвестном, потерянном в пространстве лесу.
-Я ищу того отшельника, который создал этот «путеводитель» по загробному миру. Вы не читали её?
-Читал, но ничего такого интересного в книжке не нашел. Вы что, фанат?
-Нет, я интересуюсь устройством города.
-И выходом? – догадался он.
-Да, - ответил я, собираясь выходить из хижины.
Он остановил меня, сказав, что отшельник живет глубоко в лесу, как раз там, где дорога теряется, а смерть кажется настолько явной, омерзительной…
-Ну да ладно, тот кто ищет, тот всегда найдет, - улыбнулся он.
Я попрощался с ним, обошел домик и с новыми силами отправился разыскивать отшельника.
Все больше я углублялся в лес, и все больше я чувствовал себя невесомым духом. В лесу мой вес терял всякое значение, я сам терялся, от меня оставалось лишь сознание и смутный силуэт.
Я понял, почему из города невозможно было сбежать: все души там тяжелые, как и в реальном мире, а в лесу душа становилась душой: всего лишь сгустком несуществующего газа, который блуждает сам по себе, и единственная его особенность – наличие сознания.
Лес поглощал мою плотность, я уже практически летел среди деревьев, но схожесть этого мира с реальным не позволяла мне стать облаком и взмыть в небо.
Я почувствовал, что дошел какого-то пика легкости, и все снова стало отяжеляться. Лес уже не радовал так, и снова напоминал мне о городе. Я, будучи духом, вновь обрел вес, и осознал скованность этого странного закрытого мира.
Я остановился и распростер руки навстречу ветру, который неожиданно появился в этом забытом мире. Он охладил меня и успокоил. Почему-то именно мне повезло, и этот ветер убрал ощущение тяжести, и я спокойно продолжил путь в лес. Вскоре я увидел небольшой домик, который был намертво схвачен крупными черными лозами, слезающими с деревьев. Стены были покрыты мхом, а на крыше помимо мхов растут еще небольшие слабенькие цветочки, почему-то казавшиеся мне желтыми. В темный серый воздух сквозь ветки пробивался свет, от которого мне становилось хорошо.
Я постучал в дверь хижины. Никто не стал открывать, но я постучал еще раз.
Никого…
Я несильно толкнул её, она со скрипом приоткрылась, и я вошел в темноту.
Кто-то схватил меня за руку, я потерял сознание…

Смерть…
Мир развивался с какого-то момента, постоянно обновлялся. Мир был создан чьей-то сильной рукой, но будет уничтожен уже не ею. Создатель мира, возможно, уже не правит этим миром, а существует где-нибудь в затерянном мире, созданном чьим-то сознанием.
С нашим миром всегда что-то происходит. Динозавры вымерли, появились люди. Кто знает, может быть, когда-нибудь вымрут люди и появится новая, более развитая форма жизни, которая будет являться результатом эволюции каких-нибудь животных. Да хоть собак! Потом вымрут эти эволюционировавшие собаки, их сменит другая раса. И так до тех пор, пока что-нибудь не случится с миром.
А обязательно случится.
Нет ничего бесконечного…
Но ведь вселенная бесконечна, по ней разбросаны триллионы звезд, которые окружены планетами. Значит, где-то есть какая-то раса, которая развивается, и когда-нибудь умрет. Думаете, это замкнутый круг? Возможно. Но опять же, нет ничего бесконечного. Может быть, этот круг когда-нибудь разорвется и все закончится.
Зачем же умирают другие, если что-то будет длиться вечно? Это нелогично, а мир полностью построен на логике. Но как мы можем судить о логике, если её не существует в первобытном виде, она не создана высшим разумом. Логике выработана тысячелетиями, она выработана опытом людей, она создана по каким-либо нравственным нормам.

-Эй, - я открыл глаза и увидел нагнувшегося надо мной старика с длинной седой бородой.
На нем была надета золотая шкура, такая же, как у тех зверей с поляны. Ну, по крайней мере, она казалась золотой.
-Отшельник? – спросил я, поднимаясь.
-Фаренгейт.
-Простите, что? – вежливо переспросил я.
-Меня зовут Деррек Фаренгейт. Этого хоть я не забыл.
Я удивленно посмотрел на него, но не думаю, что он заметил это.
-Я забыл о реальном мире почти все, но я был бы рад туда вернуться. Я попал сюда в то время, когда в реальном мире были чудные времена. На престол Франции взошел Наполеон Бонапарт.
Сейчас мы вспоминаем этого карлика с улыбкой, - надменно подумал я.
-Это был девятнадцатый век. Сейчас уже двадцать первый, - ответил я ему.
-Двести лет, - прошептал он устало. – Неужели я прожил здесь двести лет…
Я достал из кармана книжку, показал ему и спросил:
-Это вы написали?
Он взял книжку, осмотрел её, потом взял свечу со стола, поднес её к книге и, тыкая носом в обложку, стал читать название. Я понял, что он почти ничего не видит.
-Ах, «Город Душ». И вы это читаете?
-Меня оно заинтересовало в первые дни моего пребывания в этом мире, потому что место, где я оказался в самом начале, я так и назвал, «Город Душ». Потом я обнаружил книжку, чей торец гласил то же самое. Вы мне не расскажете всего?
-Если ты хочешь знать все, то ты должен быть готов остаться здесь на долгое время.
-А если я буду уходить и приходить?
-Так нельзя. Ты потеряешь слишком много времени и сил, но тебе же надо выбраться из города.
-Откуда вы знаете?
-Я понял это по твоим глазам, - проскрипел старик.
-Но вы же не видите.
-Я не это имел ввиду…
Он отвернулся, нагнулся зачем-то, поразив меня своими физическими возможностями. Я не думал, что он сможет-то разогнуться, однако он сделал это с очень большой скоростью.
-А что же?
-Глаза – зеркало души…
Я подумал над этим выражением. Получается, что все в Городе Душ – это то, что в реальном мире люди находят в глазах?
-Я очень долго живу здесь. Около месяца с начала своего пребывания в этом мире я жил в самом городе. Но плохие отношения с управляющим города вынудили меня уйти в лес. Господи, прости меня за то, что я пожелал этой крысе…
-Он был недавно убит.
-Несомненно, твоей рукой, - улыбнулся он хитро.
Я молча наклонил голову.
Он тоже замолчал, но минуты через две продолжил:
-Я понимаю, как тебе хочется покинуть город, но, поверь мне, это не так-то просто сделать. Я не стану говорить тебе, где именно находится выход. В своих рассказах я смогу тебе только намекнуть на это, потому что, если ты узнаешь это от меня, а не поймешь это сам, то все сложится гораздо хуже, чем даже можно подумать. Я буду просто-напросто уничтожен, если открою тайну города…
-Почему? – задал я вопрос.
-Тайну города я открыл сам, когда рылся в записях управляющего. Мне пришлось много думать, чтобы понять, как на самом деле устроен загробный мир. Как оказалось, в нем существует самый настоящий портал, но он замаскирован, и он прекрасно защищен. Лучшей охраны, чем та, что приставлена к порталу, не существует нигде. Секрет открылся мне много лет назад, и я поведал его управляющему, даже сказал, откуда я взял это. Он сжег все те записи и после этого, думается мне, не записывал ничего более такого, что могло бы дать подсказку.
-Мой путь к свободе будет сложнее вашего, как я понимаю, - сделал я вывод.
-Нет, - ответил он, садясь в кресло. – Садитесь.
Я сел на стул напротив него.
-Ваш путь не будет ни сложнее, ни легче моего. Усложняет его то, что все, что помогло мне найти выход из города, уже уничтожено. Что-то было съедено временем, что-то – живыми тварями в мертвом мире, а что-то было убрано человеческими руками.
Я кивнул, и он продолжил, как будто мой кивок удовлетворил его вопрос, слушаю ли я все то, что он мне сейчас рассказывает:
-Тебе придется долго и внимательно слушать меня, может быть, даже записывать что-то. И думать. Нужно постоянно усердно думать, ты должен переваривать каждую мою мысль, ты должен понять, что мои слова, так скажем, жизненно важны для тебя же самого, и только твое понимание приблизит час побега. Слушай же меня…
Я сглотнул и стал внимательно его слушать…

Глава 3.
В глубине…

Почему-то он замолчал. Я видел в темноте его глаза, такие глубокие и мудрые, что лишь от созерцания оных, к этому человеку зарождалось доверие.
-Мудрость, - неожиданно начал он после длительного молчания, - формируется из знаний. Я говорю не о книжных знаниях, а именно о кругозоре. Мудрость нужна людям, чтобы иметь возможность выбираться из трудных ситуаций.
-Из таких, в какой я сейчас?
-Город – это не ситуация, это не трудность. Город нужно понять, в этом тебе как раз и поможет мудрость, но помни: она не терпит спешки. Исследуй весь город, исследуй ближайшие леса, просмотри все, но не торопись. В спешке ты можешь случайно пропустить что-нибудь.
-Я ожидал, что вы расскажете мне о себе…
-Ах, конечно…
Я устроился поудобнее в кресле, вжал голову в плечи, потому как стал замерзать: в крошечном домишке свободно гулял ветер, а осень уже склонила голову перед зимой. Снега еще не было, но, пережив в городе немалое, мне казалось, что снега здесь не будет.
-Мне не посчастливилось с родителями, - стал он медленно рассказывать о себе. – Моя мама умерла от рук некого психопата, а отец был все время занят собой. Я ведь говорил тебе, что мой род закончился еще давно, но город не дает мне умереть и исчезнуть навсегда…. В общем, о городе потом. Занятие отца заставило его войти сюда раньше, чем следовало. Я никогда не интересовался его работой, так до сих пор и не знаю, что его погубило. В тринадцать лет я был предоставлен сам себе. Тогда я стал работать на маяке. Не раз мой организм перебарывал смертельные болезни, о которых никто не знал, ведь маяк часто не срабатывал, и мне приходилось в плохую погоду встречать корабль, так сказать, собственноручно. Я быстро приноровился, привык к тому, что под лупу все время нужно было засовывать горящие ветки, так как угля никогда не хватало…. Несколько сильных штормов разрушили берег и маяк теперь стоит на обрыве, если, конечно, еще стоит. Ну а как я встретил свою смерть, я не буду повторно рассказывать. Я тогда ощутил все. Я вспомнил лучшие моменты в своей жизни. Но они пронеслись мимо меня размытыми картинками так быстро, что не принесли мне никакой радости. И тогда я увидел её. Она несла в руке чей-то изуродованный глаз…
Я вспомнил её. Почему-то теперь она не казалась мне такой ужасной. Я думаю, город просто ослабил все мои чувства, и я не боюсь, не люблю… я просто не живу.
-Она топила меня, пока я не задохнулся. На секунду передо мной предстала прекрасная девушка, но то, что её поступок, привидевшийся мне, никак не сочетался с её внешностью: она держала в руке ребенка… и голой рукой она снимала с его шеи кожу, а он кричал, он кричал от боли, но не умирал. Это был ребенок города душ, кто-то, кого также мучили. Две недели, так же, как и ты, я просто искал выход отсюда. Я слишком любил жизнь, я был слишком поражен существованием загробного мира…. Я был одним из тех, кого пытали. На третий день моего появления ко мне пришли двое охранников, сказав, что управляющий ждет. Я повиновался… и зря. Хотя теперь я думаю, что хуже было бы, если бы я стал тогда сопротивляться. Они привели меня в странное помещение и приковали к стене. Он достал тупой нож, он что-то делал с моим телом. Я так и не понял, что же он все-таки пытался сделать, но глубокие и широкие порезы долго напоминали о себе. Этим своим ножом он проводил длинные, глубокие раны на моих руках, по направлению вен, на ногах, на шее… смертельная боль заставляла меня изо всех сил кричать, единственное было плохо: я не мог умереть. Я и не могу умереть. Смерть после смерти не наступает…
Он, злорадно улыбаясь, водил пальцами по разрезам, и он делал это медленно, вдавливал пальцы в мясо с такой силой, что все внутри сжималось от боли…
Через какое-то время он отпустил меня. Но я не мог идти. При каждом движении разрезы нарывали, кровь текла из меня ручьем, но смерть не приходила… Это бред… но раз город существует, то в это приходится верить.
И еще, хочу кое-что тебе рассказать: город не отпустит того, кто этого на самом деле не хочет. Ты должен показать, что ты хочешь выбраться из города, даже больше: тебе нужно выбраться из города! И не просто нужно, а ты обязан, ты должен сначала задобрить город своим рвением, а потом показать ему свою силу, мол, смотри, я еще жив!
Я кивнул.
-Я вижу, ты устал, - проскрипел старик. – Иди сейчас домой, отдохни, попробуй отделить свое сознание…
-Но ведь в городе…
-Да, я знаю, - прервал меня он. – В городе мы и есть отделенные сознания от своих старых тел. Но все же… если это у тебя получится, то ты сможешь смело сказать, что ты еще жив где-то в другом измерении. Может быть, это и есть реальный мир.

Глубокой ночью я вернулся домой. Мне не хотелось возвращаться к старику скоро, я думаю, он дал мне достаточно указаний, чтобы я смог оставить его в покое.
Джейн спала. Я резко включил и выключил свет, мне показалось, что я различил цвета. Я повторил это еще раз и опять… Но когда я решил включить свет не на миг, то понял, что мне кажется.
Отчаяние…
Мне нельзя отчаиваться. Самое страшное в этой ситуации – опустить руки, что бы ни произошло. Как Город выбирает души к новым телам – непонятно. (Я думаю, душу Гитлера Город быстренько определил в новое тело, чтобы жители Города особо не потешались над великим злодеем. Да и ведь из-за него многие оказались здесь. Можно сказать, Город наградил его за принесенные им жертвы).
Я сел на кровать и стал вглядываться в темноту. Перед глазами на миг отчетливо предстало распятие, я отпрянул от испуга.
Я порылся в столе. Там было полно всякого барахла, но я нашел нужные мне вещи: много бумаги, перо и полную чернильницу, свечку и спички. Может быть, это кто-то принес сюда до меня, но может быть и такое, что судьба распорядилась так, и Город преподнес мне своеобразный подарок. Я зажег свечу и начал описывать свои ощущения в городе. Но потом меня посетила какая-то неопределенная мысль, я отбросил бумаги в сторону, закупорил чернильницу, убрал перо, потушил свечу и лег спать.
Мне не спалось. В голове роились странные, жуткие мысли…
Я не смог просто молча, неподвижно сидеть в кровати и решил погулять по городу. На улице было холодно, изо рта шел пар, город был окутан зловещим туманом. С каждым шагом мания преследования все сильнее и сильнее проявлялась во мне. Я оглядывался на каждый шорох. Меня окружили таинственные звуки, я решил ускорить шаг, но звуки так и продолжали преследовать меня.
Я вышел из города и приблизился к редкому леску корявых черных деревьев. Вдруг из тумана вышли четыре огромных серых волка, они зарычали на меня и небыстрыми шагами стали приближаться ко мне. Я подобрал с земли толстую палку. Волк бросился на меня, вцепился зубами в палку, я упал на землю, так и держась за неё. Он оказался сверху на мне, он пытался перекусить палку. Три других волка сели вокруг нас и жутко завыли. Это были какие-то необычные волки, это были волки смерти, которые могут жить только в Городе Душ. Но вдруг послышался чей-то спокойный голос:
-Люцифер, ко мне! – огромная псина слезла с меня и побежала к хозяину. Другие волки перестали выть и завиляли хвостами.
Я встал, отряхнул плащ и огляделся. Никого не было. Люцифер спокойно сидел между деревьями, точно как собака рядом с хозяином. Я подошел к нему, никого не было.
-Не ищи меня, - снова я услышал голос.
-Кто вы? Где вы?
-Я нахожусь снаружи…. Я добрался до Города?
-Я не понимаю, о чем вы…
-Где сейчас находится Люцифер?
-Волк сидит между двумя деревьями.
-Это далеко от города?
-Около шестисот футов, - я озирался в поисках собеседника.
-Я же сказал, не ищи, все равно не найдешь меня.
-С кем же я разговариваю?
-Со мной, - я поглядел в сторону Люцифера, ожидая, что оттуда выйдет его хозяин, но никто не появился. Я обернулся. Никого.
-Я схожу с ума?
-Нет, просто ты… эмм… ты мертв. А я… как бы тебе сказать, поверишь ли…
-Я во что угодно поверю, только бы это приблизило меня к выходу из города.
-В общем, я человек с нереальными способностями. Я чувствую души людей, я чувствую их сознание. Я нахожусь рядом с высоким зданием. Сейчас ночь, никто меня не видит, никого на улицах нет. И я чувствую двух мертвых людей. Я хотел нащупать их тела… сознанием… но когда занялся одним, то столкнулся с тобой, ведь ты – его сознание.
-Мне ничего не понятно…
-Спокойно, все в порядке, просто доверься мне.
Я замолчал, чувствуя, как кто-то шарит по моим карманам. Никого рядом не было. Таинственный голос снова заговорил со мной:
-Так любопытно, уж извини. Я так понимаю, ты душа мертвого человека и ты находишься сейчас в неком городе, в котором живут души, так?
-Ну да…
-Получается, если я наткнулся на тебя в реальном мире, ты только наполовину мертв. Это что-то вроде длительной клинической смерти или летаргии…
-Летаргии?!
-Ну это я так… например.
-Ха-ха, очень хорошее «например»! – злобно усмехнулся я.
-Радуйся, что тебя еще можно нормально оживить.
-Ты поможешь?
-Как? – голос посмеялся. – Я не могу пробраться в твою квартиру, да и я не умею…
-Что не умеешь?
-Оживлять людей.
-Понятно, - кивнул я волку. Он приподнял свои уши и наклонил голову, как будто думал, что я к нему обращаюсь.
-Ты сам должен выбраться оттуда.
-Слушай, а второе тело ты можешь посмотреть?
-Я уже смотрел, - сказал он. – Это девушка, она тоже только наполовину мертва.
Что же тогда было бы, если бы я был полностью мертв…? – подумал я.
-Было бы совсем плохо. Ты бы спокойнее относился к городу, да и цвета бы у тебя не проявлялись. Город на самом деле цветной, только я в нем ничего не вижу, я ведь в нем не существую, а присутствую только в тебе, то есть в сознании того тела.
-Я запутался, - сказал я, поворачиваясь к городу.
-А чего тут путаться? - спросил голос. - Ты просто не думай слишком много о городе, не привязывайся к нему.
Не привязываться к городу? Что это значит? - подумал я.
-То и значит, - сказал уверенно голос. - Приведи меня в город.
-Иди за мной, - сказал я в воздух.
Когда я пересек врата в город, я обернулся и увидел, как волки послушно сели около границы.
-Стой! - произнес голос. - Я не могу дальше идти.
Я закрыл глаза, напрягся, потом прищурился и увидел силуэт человека, который стоял прямо на границе.
-Но почему, - спросил я, - ведь ты и раньше ходил в город?
-Нет, - голос опустился. - Я никогда не бывал в городе. У меня удавалось лишь подбираться к нему, но я всегда натыкался на какие-то препятствия. Как оказалось, это граница города.
-Ну а почему вот в сам город войти не можешь, но твоё сознание находится в загробном мире?
Молчание. Я ждал ответа еще долго, но когда волки встали и ушли в лес, то я понял, что ответа не дождусь.

Рассвело поздно. Я проснулся в своем доме, укрытый одеялом, хоть я и не помнил, как добрался домой. Все тело болело, я не мог даже пошевелиться. Мне казалось, что я полыхаю огнем, но это было не так, мне было непонятно, что со мной теперь происходит.
Мэрилин дома не было, по крайней мере, на мои судорожные крики от боли никто не отзывался.
Я лежал, считая секунды, и вскоре уснул.

-Я не могу понять, что происходит с ним, - послышался голос Мэрилин.
Я приоткрыл глаза, но все было точно как в тумане. Да и голоса из прихожей раздавались как-то неестественно.
-Понимаете, я хоть и многих мучеников видел, но сомневаюсь, что смогу чем-либо помочь вам в этом деле.
Ко мне подошли двое.
-У меня такое ощущение, что он растворился...
По молчанию было ясно, что они либо думают, либо Мэрилин просто испуганно вытаращила глаза.
-Что это значит? - наконец раздался её голос.
-Ну то и значит. Мне кажется, что он растворяется как воздух. Просто исчезает.
Я сглотнул. Эти слова пугали меня. Кто-то положил тяжелую руку мне на лоб.
-У него жар... - сказал некто "доктор". - Я не знаю, чем ему помочь. Возьмите вот это, - послышался легкий всплеск воды. - Может быть, поможет.
Опять послышались шаги, несильный хлопок дверью. Я открыл глаза.
-Тебе плохо? - она села рядом, на краю кровати.
-Я ничего не чувствую, кроме огня во всем теле, - мне казалось, что эти слова прозвучат здоровым голосом, но раздалось только больное сипение.
-Выпей, - она поднесла стакан, налила в него какую-то желтую жидкость из бутылки.
Я послушал её. По моему телу стала разливаться какая-то леденящая жидкость. Я молча прикрыл глаза, передав кружку подруге. Последнее, что я слышал, прежде чем утонуть в мире снов, был грустный вздох Мэр.

Я очнулся дома, в реальном мире. Я возвел глаза к небу, благодаря бога за то, что мне удалось выбраться из города душ. Мэрилин спала. Она тоже ожила: её тело приподнималось равномерно: она дышит!
Я вышел из дома, и теперь уже грустный осенний город радовал меня, я испытывал к нему другие чувства, теперь я жадно хватал ртом серый городской воздух, тусклое желтое солнце радовало меня как никогда. Я вернулся к жизни, и это главное! Машины, люди, все были живые, город был полон жизни и это делало меня счастливым...
Какая-то женщина остановила меня, дернув за руку. Она была ниже меня, поэтому я пригнулся, так как она показывала всем своим видом, что хочет поговорить со мной.
-За городом есть дерево. Златошерстые звери называют его князь-древом или древом-чудес. Отыщи его, да закипит в твоем теле твоя же жизнь...
Загадочная женщина растворилась в воздухе, земля неожиданно буквально уплыла из-под ног, небо свернулось, как скомканный листок бумаги, а все вокруг ухнуло куда-то вниз, и я остался один в темноте, легкий как перышко. Но прошло какое-то время и я также ухнул вниз.

Я открыл глаза. Темнота неприветливо встретила меня слепотой, но вскоре унялась и позволила мне различить кое-что. Я проснулся ночью, Мэрилин спала. Я снял с себя сто тысяч тяжелых покрывал, и стал посреди комнаты, как неживой. Но почему-то именно в таком состоянии я не ощущал растекающегося по телу пламени. Стоило мне пошевелить конечностью, как она сразу обдавалась жаром, да с такой силой, что я чуть ли не падал бревном посреди комнаты. И сделать это мне мешал только страх разбудить подругу.
Преодолевая боль, я вышел на улицу и устремился по пустынным улицам к лесу. Бледная луна освещала все вокруг, и бесцветный Город Душ был неотличим от дневного серого города. Только никого не было на улице.
Как только я миновал ворота города, я увидел трех волков, появившихся откуда-то из-за деревьев, и из-за спины послышался недовольный голос:
-Пораньше никак?
Я пожал плечами.
-Я сильно болен какой-то дрянью, - сказал я, - я не знаю, сколько я проспал.
-Неделю, - вздохнул невидимый собеседник. - Ты заболел после нашего разговора?
-Почему тебя это волнует? - задал я встречный вопрос.
-Эмм... - протянул он. - Понимаешь, у меня такое ощущение, будто после моего вторжения сюда, после установления прочного контакта с тобой, Город начал защищать то, что принадлежит ему. Но ты ведь не полностью принадлежишь к миру мертвых, поэтому Город пытается втащить тебя сюда, используя неизвестный недуг. Хотя, может быть, для города он вполне нормален и обычен. Хотя мне как-то не по себе находиться в городе одному. Я ждал тебя тут каждый вечер, и буду всегда приходить сюда по вечерам, но обещай приходить, иначе я сойду с ума, потому что мое сознание, которое не может зацепиться за твое или еще чье-нибудь, чего мне не хочется, конечно же, начинает гулять. Ну а не удержать и лишиться сознания тут, значит, сойти с ума.
-Как тебя зовут? - спросил я.
-Я Эрик, - спокойно ответил он.
-И почему именно волки? - наконец задал я давно мучивший меня вопрос.
-Хм, - Эрик явно задумался. - Не знаю. Просто я представляю волков, вот и все, таким образом я связываюсь с твоим миром.
-Понятно, - кивнул я.
Я задумался, какие еще вопросы я могу задать. Вопросов была огромная куча, но я никак не мог их расставить по порядку.
-Почему я не полностью принадлежу городу?
-Ну-у, - протянул Эрик. - Может быть, потому что ты выпил недостаточно яда до полной смерти?
-Да нет, ну тогда я должен быть... Я понял! - меня, кажется, осенило. - Я не мертв! Я при смерти...
-Что это значит? - изумился он моему внезапному оживлению.
-То и значит! - и я показал кулак городу. - Понимаешь, если человек выпьет какое-то количество яда, то нет стопроцентной гарантии, что он умрет, понимаешь?
-Ну, - кивнул невидимка.
-И поэтому я не на сто процентов мертв. Да, я тут, но только меня пока с миром живых связывает тело. Нужен врач, который сможет привести меня в чувство. Ведь после получения дозы яда людей увозят в больницу?
-Ну, - опять я услышал эту глупость.
-Что ну да ну! - разозлился я. - Баранки гну!
Он хмыкнул, и, чувствуется, обиделся.
-Только меня в это не втягивай, - сказал голос, отдаляясь от меня.
-Это почему же? - возмутил меня отказ.
-Сам подумай, во-первых, как я объясню врачам как нашел вас и понял, что вы мертвы?
-Ну скажешь, что друг, стучался в дверь, никто не отзывался, побежал вызывать скорую. А чтобы соседи подтвердили, обыграй это.
-Да, чтобы какой-нибудь старикан вызвал полицию и сказал, что я ломлюсь в чужую квартиру! - язвительно отрезал Эрик.
-Это самый подходящий вариант.
-Ну уж нет. Не хочется мне иметь дел с копами, да к тому же кто поверит в то, как я узнал, что вы оба умерли не до конца?
-Ответь мне на последний вопрос.
-Угу.
-Почему ты можешь проникнуть в сам загробный мир, но в Город не имеешь возможности войти?
Минуты три я простоял в глухой тишине, а когда волки встали и ушли, я понял, что ответа не дождусь.
Это произошло во второй раз - он не ответил на довольно простой вопрос, почему - мне было непонятно. В голове играла неизвестная мне, но довольно приятная небыстрая мелодия, какой-то блюз. Я вспомнил музыку, которую я всегда слушал. Я неспешно возвращался в город, как вдруг почувствовал укол в шею, удар сзади по шее чем-то большим, но не очень тяжелым. Я потерял сознание...

Кто-то сильно бил мне по лицу. Я открыл глаза.
-Он очнулся, - послышался голос.
-Так-так, - я рассмотрел сквозь ресницы силуэт большого мужчины, который своими толстыми короткими пальцами оттягивал мне веки, рассматривая глазные белки. - Это он, да? Вколите ему что-нибудь помощнее, пусть уже очухается.
Мне в спину со всей силой воткнули, как я понял, укол, и холодная жидкость тяжело проникла внутрь. Я почувствовал, как начинаю мерзнуть. Я открыл глаза, мне предложили чашку кофе, сухарь и накрыли теплым пледом.

-Здесь всегда так? - спросил я, отпив горячего кофе. - Сначала избивают до полусмерти, потом плюшками да кофе угощают?
-Я приношу свои извинения, - крупный мужчина в костюме, который рассматривал мои глаза, сидел напротив меня теперь сложив ладони, как будто он молился. - Мои люди не знали, с какой стороны подойти к вам, они поступили так, потому что боялись отказа. А в нашем деле ВАШ отказ неприемлем, - он тоже взял сухарь и чашку кофе, которые приплыли на подносе маячившего туда-сюда официанта. Не уверен, что это был официант, или дворецкий, но одет он был именно как подобает людям с такими профессиями.
Я стал обдумывать его слова и меня вновь окружил вихрь вопросов.
-Я чувствую, что вам не все понятно, - беззаботно сказал громадина. - Вы можете задать вопросы, которые вас мучают...
Я осмотрел белоснежные стены, пол, потолок. Из этой комнаты не было выхода, да и выходить мне было не на чем - мои ноги были привязаны к деревянному стулу. Я посмотрел вниз и понял, почему похитители не связали мои руки: пока я бы пытался развязать мудреные узлы, они бы уже прибежали сюда.
-Где я? - спросил я и доел сухарь.
-Глубоко под землей. Вам отсюда не сбежать, - с такой же прытью ответил он на мой скоростной вопрос.
-Где под землей? - я быстро выпил кофе, пока он обдумывал, как мне ответить.
-Это вам знать необязательно, поверьте мне.
-Я еще в городе душ? - я вытаращил глаза.
-Если вам это так нужно знать, то да. Но мы ведь оба понимаем, что эта новость не радует, - мы передали чашки "официанту".
-Кто вы?
-Джек, - коротко бросил он.
-Какой Джек? - ехидно выдавил я, скрестив на груди руки.
-Джек Гоун, - он закатил глаза. - Это вам что-то дает?
-Ну... нет... - неуверенно протянул я, не зная, какую в самом деле я буду иметь выгоду, зная человека, знать которого мне и не надо.
Я положил руки на колени и нервно постучал по ним пальцами. Он тоже молчал, потому что ему было ясно, что я обдумываю следующий вопрос, раздавшийся через минуту в полной тишине:
-Зачем я здесь?
-Чтобы помочь, - вздохнул Гоун.

Нет, я буду бороться. Потому что я люблю Мэрилин больше всех…. Она заслуживает жизни. Пусть даже, может быть, в своей борьбе с городом, я потеряю сердце, я потеряю чувства, я потеряю душу, которая борется.

-Помочь? Кому? – усмехнулся я, исподлобья поглядывая на Гоуна.
-Себе, - твердо поставил точку Джек.
-Я что-то не так расслышал? Кто в городе помогает кому-то?
-Никто не помогает. Но ты – особенный. Случай. Тебе мы решили помочь.
-Я буду что-то должен?
-Ничто не делается за так, - он гадко улыбнулся. – Соглашайся, и, может быть, ты получишь больше, чем мы.
-Я… согласен.
Было такое ощущение, что этим словом я поставил печать на договоре, которую невозможно смотреть, так как Джек смотрел на меня гадким-прегадким взглядом.
-И как? Как вы мне поможете?
-Еще не знаем, - спокойно сказал он. – Но мы знаем точно, что тебе удается настраивать контакт с реальным миром где-то за пределами города. Ты находишься на мощнейшей базе по исследованию душ. Мы исследуем души, так сказать, на ментальном уровне. Пойми, тело умирает, но его сознание остается. Сознание распадается на мельчайшие частицы, мечущиеся в пространстве, потом они соединяются и проникают в так называемое субпространство. Там создается образ, скопированный каждой частицей сознания на её ядро, и получается душа, выглядящая точно так же, как и человек в его 25 лет. Потому что это последний раз, когда частицы считывают образ. Сознание – это и есть душа человека.
-Я ничего не понимаю. К какой науке можно это отнести? – я почесал затылок.
-Ни к какой. Просто внимай мне. Но город для каждого сгустка выглядит по-разному. Твои частицы считали твой образ, не готовый вступить в контакт с миром мертвых. Поэтому тебе удается сопротивляться.
-И?
-И. Ты должен постараться понять все, ты должен понять строение города и нарушить его для себя. Нельзя вытащить отсюда сразу всех. Нужно нарушить город в своих глазах, чтобы он исказился и выпустил тебя.
-А город – это сгусток чего?
-Мы работаем над этим сейчас… а теперь…
Всё померкло.

Я проснулся рядом с Мэрилин. Она безостановочно говорила себе под нос что-то.
-Ты чего? – спросил я её.
-Двадцать три, двадцать три, двадцать три… - все повторяла она.
-Мэрилин! – я тряханул её за плечи.
-Ма-акс! – её лицо резко покраснело, она заревела и стала бить кулаками по кровати.
Я старался вспомнить, что у неё связано с этим числом, но ничего не приходило в голову. Число как число… это мне оно всю жизнь морочило голову, но с чего вдруг она начала говорить о нем…
-В чем дело, Мэрилин?! – прикрикнул я.
-Посмотри на это! – истерично вскрикнула она, подошла к столу и сбросила с него кипу старых листов, которые были исписаны заметками. Все было исписано непонятными мне вычислениями, и в результате всегда появлялось число 23.
-Двадцать три… пять… минус… - читал я отрывки.
Мэрилин с ужасом поглядывала на все это.
-Что это значит? – сказала она, когда я просто стал перекладывать один за другим листы из рук на стол, везде видя двадцать три.
-Помнишь, мы с тобой любили обсуждать число?
-Ну вообще это больше тебя развлекало…
-Ну какая разница…

Следующей встречи с Эриком пришлось ждать долго. Он не приходил несколько недель. Зима стала полноправной владелицей мира, мне даже было грустно, что осень я проводил не так, как мне хотелось.
Вообще, мы с Мэрилин любили устраивать небольшие тихие праздники в честь начала какого-то сезона года. Мы уезжали куда-нибудь за город вдвоем и просто веселились, точно как в детстве. Но в этот раз все было не так. После того, как она нашла письма с числом 23, она очень сильно изменилась. Она могла целыми днями сидеть и рассчитывать все формулы самостоятельно. Но, так как она знала далеко не все из написанного, мне пришлось несколько раз бегать в лабораторию.
Кстати говоря, лабораторию я нашел сам совершенно случайно.

Все было уже покрыто снегом, я сходил на привычное место встречи с волками, но, не дождавшись никого, я пошел в лес с другой стороны города. Я долго блуждал по лесу и очень скоро понял, что заблудился. Но это было прекрасно – я чувствовал, что я очень далеко от города, что мне здесь ничего не угрожает, и даже казалось, что небо улыбается мне, а мир поворачивается мне стороной, на которой можно различить краски.
Я стал думать, что же все-таки такое – этот город.
Я бы сказал, что Город Душ – это набросок реального мира. Может быть, он выглядит средневековым, потому что средневековье – то же самое, что двадцать пять лет для человека…? Вполне может быть. В загробном мире всего лишь один город, кругом – леса и болота. Во всем остальном мир умерших ничем не отличается от реального мира. Всё та же логика, всё точно такое же…
Набросок?
А чьей рукой сделан этот набросок?
А может быть, это как маска – внутри видны только очертания, но внутри она бесцветна, а снаружи на очертания ложатся самые разные цвета…. Как бы там ни было, о городе думать – не моя забота. Меня, конечно, долго еще будет беспокоить его существование, его возникновение, и даже, может быть, возникновение мира, но это дело других людей. Все, чем я могу помочь людям, изучающим строение всего сущего, - только мои рассуждения. Но сомневаюсь, что им понадобятся рассуждения никому не известного мертвеца…
Рассуждая таким образом, сам не заметил, как добрел до какой-то огромной поляны, посреди которой стояла высокая современная башня, которая никак не вписывалась в стиль города. Я приблизился к башне. Там были охранники, но они ничего не спросили у меня и молча открыли дверь.
Я оказался в маленьком помещении вроде лифта, где было темно и тускло горели кнопки, на которых ничего не было написано. Я заметил, что рядом с кнопками начинаются какие-то надписи, но, как я ни пытался отразить свет в сторону, ничего у меня не получалось. А лифт только медленно повез меня вниз, я в панике нажимал на все кнопки, из-за чего где-то снаружи лифта раздавался пронзительное резкое верещание некого аппарата.
Лифт все ехал и ехал, казалось, с черепашьей скоростью, или очень глубоко.
-Да какого черта я забрался сюда! – безнадежно вскрикнул я и выругался, после чего ударил ногой со всей дури по стенке лифта.
И тут это чудесное изобретение остановилось и открыло мне проход! Я буквально вывалился из лифта, жадно поглощая искусственный воздух, который казался мне сейчас ценнее всего на свете. Люди остановились с различными приборами и колбами в руках, и смотрели на меня, как…
-Ну что, восьмое чудо света увидели? – недовольно спросил я. – Где я вообще нахожусь?!
И тут кто-то со смехом похлопал по плечу.
Это был Джек, я был рад видеть его. Он два раза повторил мне, что ходить через главный вход запрещено – там лифт сломан, а из-за моих попыток выбраться несколько раз отключалось электричество и визжали запасные блоки питания. Но по его словам, одного блока питания хватило бы на всю базу на шесть часов. А, просмотрев стопку карт этажей, я понял, что один дополнительный блок питания сам размером с дом, и откуда в нем столько энергии – сам черт не разберет.
Там я взял книги и отнес их подруге, которая все занималась этим мистическим числом, к которому сводились вообще все общеизвестные в мире факты.

Я дождался встречи с Эриком. В тот раз я ждал его до ночи.
-Почему ты так долго? – спросил я.
-Кто еще долго! – возмущенно сказал он.
-Ты о чем?
-Тебя не было тут больше месяца, а ты говоришь еще, о чем это говорю я!
-Ну спокойно-спокойно, - я стал успокаивать его. – Есть разговор.
-Это у меня к тебе есть разговор! – зло бросил он.
-Ну и о чем?
-Он не долгий.
Мы замолчали. Я стал ждать, когда он заговорит.
-Зачем ты пришел в Город? – спросил он спокойно, но с долей злости.
-Не знаю… - пожал я плечами.
-Тебе нужна была девка? Ты её получил?! – он повысил тон.
-Да, - опять с тем же спокойствием ответил я.
-Теперь-то тебе чего не нравится?
-Жить хочу…
-Невозможно это! – начал вскипать Эрик.
-Ну… это еще не доказано, - развел я руками, чувствуя, что мне глубоко плевать на то, что он там говорит.
-Да против законов вселенной не попрешь, придурок! – вскричал он. – Какого черта ты пытаешься найти дорогу в мир, которого ЗДЕСЬ не существует?! Загробный мир есть внутри реального мира, а здесь – ничего, и дорога есть только вперед, назад идти нельзя!
-Ты не можешь быть в этом уверен! – нервно закричал я в пустоту. – Никто не может быть уверен! Просто потому, что никто не пробовал!!
Он не отвечал. Волки скрылись за деревьями, и я понял, что он разочарован.

Что мешает ему помогать мне?
Неужели что-то стало с нашими телами в том мире?

Я обошел город с другой стороны и вошёл в тот самый чудесный лес, в котором давно уже не бывал. По моим ощущениям, роща, в которой я встречался с волками и с Эриком, была к западу от города; волшебный лес со странными животными – к востоку, а лес, из которого можно было попасть на базу – на севере.

Очень скоро я оказался на поляне. Звери с золотыми шкурами медленно слонялись между деревьями, периодически бессильно падая в снег: у них не осталось еды. Но внутри что-то подсказывало мне, что они выживут. Я вообще теперь стал считать их тайными хранителями загробного мира. Они щупали губами деревья и рвали с них кору, покрытую мхом, рыли копытами снег и щипали жёлтую траву. Но они не срывались с места, они не уходили отсюда, они охраняли поляну.
Один этот зверь, похожий на огромного яка, у которого позолочена шерсть, подошел ко мне. Я отпрянул назад, увидев его. Но он остановился там, где кончалась красивая поляна и начинался черный, кривой мертвый лес. Я посмотрел в его глубокие черные глаза, и в них было столько мудрости, столько жизненности… Он как будто говорил мне, что я должен оставить это стадо в покое… но на время. И он не дрогнул, и даже не шевельнулся, когда я осторожно подошел к нему и мягко провел от кончика носа с большими ноздрями, испускающими пар, к большим рогам. Зверь только спокойно прикрыл свои большие грустные глаза. Подул ветер, рядом с нами в воздухе взвилась еще не сгнившая листва и закружилась у нас над головами. И, проведя рукой по его рукам, я вдруг четко увидел цвета: это впервые было так долго, и я всё смотрел и хватался жадно за каждый оттенок. Всё казалось таким ярким: грязно-бежевая трава, коричневые деревья и земля, пламенно-красные и желтые листья, золотые шкуры животных; и я все сильнее чувствовал, что отдаляюсь от города, я все больше чувствовал здесь присутствие жизни…
Цвета исчезли. Снова скучный, бессмысленный серый мир. Як открыл глаза, и мне показалось, что в них мелькнул упрек, а после в них читалась многозначительная усмешка.
Я прислонился к дереву и закрыл глаза.

Начало лета. Холодный ветер в начале лета.
Дрожащее пламя свечи, цветы и серая фотография.
Как каждый год…
Она стоит с руками за спиной, чуть наклонив голову на бок. В глазах – вселенская скорбь, но слез нет, в душе она – настоящий воин, она справится с трудностями, у неё сердце бойца. С губ слетает шепотом тяжелое и горькое слово:
-Мама…
Она прислоняет пальцы к губам, она дрожит, но всё же держится.
Черное платье с открытым верхом. Юбка, развевающаяся по ветру…
Почему она не хранила такого близкого ей человека? Она сама не ответит…
Она не верит в то, что больше никогда не увидит маму, но она боится, что это действительно так. Она боится реальности и кутается в черную шелковую накидку…
Тихое шелестение листьев…
Она негромко говорит дрожащим голосом в пустоту бессвязные слова, делает паузы, тяжело дышит. Сколько моно терпеть?! Бесконечно. Она борется. Она не понимает этого мира… она умоляет все сущее лишь об одной встрече с мамой.
Но что изменится?...
Все люди рано или поздно умирают. Одни незаметно проходят мимо нас, другие заботятся о нас, но всех когда-то не станет. И мы не сможем сказать им всего, чего не сказали, мы не сможем открыть им все, что так упорно скрывали…
И каждая смерть – рана на душе, и горькие, тяжелые слезы и время залечат эти раны.
Но для неё не существует ни времени, ни слез, ни скорби…
Она хранит эти раны, потому что боится забыть все.
Потому что больше у неё ничего нет…
И каждую секунду думает о своих ошибках… И просит прощения. Но никто не слышит её. Вокруг больше никого нет.
И больше никогда не будет.
Даже те, кто любит её, для неё перестают существовать. Их фигуры растворяются в пространстве, когда она проходит мимо…
Потому что она этого хочет?
Потому что её сердце испорчено, её душа искажена…
Начало лета. Холодный ветер в начале лета.
Погасшая, как жизнь, свеча.
Бесцветный серый дым.
Такой же, как и весь этот мир…
Как каждый год…

Казалось, прошло всего несколько секунд…
Я открыл глаза и окинул взглядом поляну – никого рядом… казалось, все отвернулось от меня, никому и ничему нет до меня никакого дела. Я должен бороться: нужно идти до конца, нужно искать выход из города.
Поляна всегда казалась мне идеальным местом для выхода. Что-то в ней было особенное, даже, может быть, непостижимое для человека.
Но что?
Сколько можно задавать себе одни и те же вопросы, думал я. И каждую секунду, что я стоял на краю этой волшебной поляны, смотрел по сторонам, мне казалось, что стоит протянуть руку и вот ответ. Я вытянул в сторону руку и ободрал её о грубую кору какого-то старого дерева, похожего на сосну. Ни одного листочка…
Я посмотрел на неё, она на меня – откуда-то сверху, несуществующими глазами.
Ну и чего ты хочешь? – подумал я.
Конечно, ждать ответа от сосны – глупости, и я решил покинуть это место.
Я направился туда, где я набрел на ту самую базу, на которой изучают загробный мир.
Мертвые в загробном мире изучают то место, в котором живут…
Бессмыслица какая-то…
С другой стороны – все логично: люди исследовали землю, души исследуют загробный мир… ничего не стоит на месте, но город все-таки развивается намного медленнее. Может быть, потому, что в городе все живут разрозненно, у каждого своя жизнь. На земле люди друг другу хоть как-то помогали…
Я бродил по лесу, я искал эту станцию, но мои поиски не увенчались успехом. Она как будто исчезла. Или, наверное, она специально водила меня кругами и зигзагами, чтобы я её не нашел. А что такого? Она действительно выглядит так, будто сама соображает. Все здание. А люди в ней – как клетки в организме. Только помогают.
Я уже готов был пойти назад, но вдруг ноги сами понесли меня неизвестно куда, а в голове забродили странные мысли, и все – о жизни. И они все больше и больше наводняли мое сознание, и вскоре я уже шел, не разбирая дороги, спотыкаясь и падая в снег…
И очень скоро я увидел это странное тихое здание. Главный вход… я все помню. Я обошел дом с другой стороны и увидел что-то вроде запасного выхода.
Дверь подалась. Внутри была кромешная тьма. Глаза долго не могли привыкнуть, и я шел по коридору на ощупь. Внезапно ярко загорелась лампочка, я прищурил глаза и разглядел силуэт Джека. Как только я привык к белому свету, я подошел к ученому ближе и поздоровался с ним. Он посмотрел на меня оценивающе, молча нажал на стене какую-то кнопку, пол под нашими ногами пошатнулся и поехал вниз. Я вскрикнул от испуга, но сумел быстро успокоиться. Сейчас мне нужно было только спокойствие, но от увиденного внизу зрелища меня охватила паника…
-Спокойно, Макс, спокойно, - сказал он.
-Что это?
-Это настоящее человеческое тело.
-Но что…
-Кое-что, сейчас все поймешь, - ответил он на мой незаконченный вопрос. – Мы воссоздали человеческое тело, которое может существовать в том мире, и кое-кто из наших работников попытался войти в это тело, чтобы вернуться в мир людей. К сожалению, тело человека – не тот ключ, который поможет нам выбраться из города. Но откуда эти синяки, ссадины, почему все тело разорвано – мы и сами понять не можем. Какая-то тварь пробежала здесь, мы видели её. Нечто похожее на мозги на ножках. Да, и еще у нас к тебе есть одно поручение. Неподалеку отсюда есть еще одно наше здание, но мы там больше не работаем, потому что… там что-то странное творится... В общем, разберись. Рэй доведет тебя туда. Я не знаю… возьми что-нибудь с собой… Ну или… ладно, на месте разберешься, думаю, у тебя не возникнет трудностей.
Он похлопал меня по плечу, в его глазах была грусть и сожаление, но спрашивать об этом я его не стал. Хотя, судя по всему, он отправлял меня на мой последний бой с какой-то опасностью, с которой не смогли справиться его люди. Мне было все равно – город отталкивал меня, потому что я игнорировал его, я не верил в его существование. А здесь, в лесу, во мне зарождалась жизнь, я мог видеть краски и цвета, я мог чувствовать.
Рэй оказался молодым парнем лет тридцати. Он был чуть повыше меня. Весь его внешний вид говорил о том, что он сильно занятый человек. Брюки, туфли, пиджак, в руках кейс, который, судя по всему, предназначался мне.
Молодой человек довел меня до большого здания, которое было похоже на какое-то большое здание какой-нибудь крупной японской или американской научной корпорации. Он молча вручил мне кейс и взглядом показал, что ни на какие вопросы он не собирается отвечать. Затем резко развернулся и быстро пошел куда-то.
Я зашел в это здание, чувствуя себя крошечной бактерией в огромном человеческом организме. Внутри было тихо, но не до глухоты, повсюду горел тусклый свет, и моргали некоторые лампы. Я, словно затаившийся хищник, осторожно и тихо прошел по коридору, заглядывая в дверные проемы. Ни одной двери в этом здании не было. Зато следов деятельности живых существ – разумных большей частью – полным полно.
Я подумал, раз в этом здании есть свет, то должно быть электричество, и решил поискать лифт, ну или хотя бы лестницу. Лестница в этом здании была отделенная стеной, и когда-то ранее – дверьми, но я не решился подниматься по ней – уж больно жутко выглядела она. Создавалось такое ощущение, что по ней никто никогда не поднимался из людей, а только какие-то неизвестные твари, разрушая ступеньки, прыгали куда-то наверх.
На поиски лифта у меня ушло около получаса. Часов с собой не было, приходилось измерять время по некоторым своим меркам. В общем, в здании, как мне казалось, я провел около часа. В лифте доехал на второй этаж и начал осматриваться. Всё было практически также, как и на первом: множество лабораторий с оборудованием, отсутствие дверей. В лифте, кстати говоря, дверей тоже не было. Я начал осматривать стены. На них была кровь. Но не человеческая. У меня была стопроцентная уверенность, что это кровь. Стулья, столы, другая мебель и всяческая утварь, техника и всякие мелочи во всех кабинетах были разбросаны, сломаны и перевернуты. В отличие от первого этажа, здесь было такое ощущение, что кто-то что-то искал.
Не зацепившись на втором этаже ни за что, что можно было бы назвать аномальным отклонением или сущей проблемой, я отправился в разваливающемся лифте на третий. С крыши лифта мне на голову что-то капнуло, и я буквально выскочил в холл третьего этажа, когда понял, что это тоже человеческая кровь!
Но холл не оказался моим спасителем. Я заволновался еще сильнее, когда прочувствовал обстановку. Свет горел только в лифте и в зеленых кнопках дверей, которых не было в дверных проемах комнат. Здесь была не просто разруха – повсюду валялись человеческие трупы. Причем не такие, как в городе – расплывчатые, туманные. Это были тела, это была плоть, которая грела меня. Мне казалось, что вот оно, спасение – человеческое тело. Но как же оно будет жить, если оно всё вывернуто наизнанку?
Коридоры встретили меня совершенно неприветливо. В одной из лабораторий меня привлек тусклый огонек. Я вошел туда и направился к источнику света. Источником света был крошечным фонариком в руке немолодой женщины, которая была практически прозрачной, но не такой, как все остальные жители города. Жители города хотя бы казались плотными, а она была какой-то растворяющейся. Она медленно подошла ко мне, уставилась рассеянным взглядом куда-то в пустоту и вручила фонарик.
-Что… это? – озадаченно спросил я, выключив фонарик, чтобы сэкономить энергию батареек.
Но она ничего не ответила и продолжала смотреть. Я обернулся и некоторое время пытался найти в темноте что-либо примечательное, на что она могла посмотреть. И в этот момент она заговорила:
-Послушай меня. Мне нужно мое платье, которое я оставила там, наверху, на самом последнем этаже в рекреационной комнате, - её голос казался отсутствующим, создавалось ощущение, что она шепчет внутри меня и раздается слабое эхо. – Принеси, пожалуйста, мне моё платье, и…
Она остановилась, когда я посмотрел на неё. Но не так, как прекращают говорить обычные люди, а как магнитофон, на котором нажали кнопку «ПАУЗА». Я отвернулся, и она продолжила, начав, так же как и возобновленная с паузы запись с неопределенного окончания буквы «и».
-…И я бы еще хотела, чтобы ты заглянул в мой кабинет, у меня на столе лежит письмо… Принеси мне ег…
Я посмотрел на неё.

Я вышел из комнаты. Где-то в глубине души был доволен, что нашел уже какую-то часть цепи, которая могла бы привести меня к окончательному ответу. Мне казалось, что исследователей отсюда выгнало какое-то аномальное явление, о котором всем известно, но каждый умалчивает об этом, надеясь, что это никогда не станет хотя бы даже слухом.

В детстве я был трудным ребенком. Моя жизнь начиналась счастливее, чем у многих других детей, пусть я даже и не жил в богатой семье. Я был довольно одаренным мальчиком: у меня был превосходный музыкальный слух, поэтому в музыкальную школу меня взяли с четырех лет. Всё шло чудесно. Я выделялся среди других детей музыкальными способностями, но учился в общеобразовательной школе так же, как и все. Вообще, моими отличительными чертами были тяга к искусству в любых его проявлениях, будь то музыка, пение, рисование или написание книг, рассказов, стихов; нехватка воздуха, причем не в том смысле, что у меня была какая-то болезнь, от чего затруднялось дыхание, даже, скорее, наоборот, свобода дыхания и объем легких за счет пения у меня всегда были больше, чем у ровесников, но мне не хватало свободы – хотелось вдохнуть свободный, наполненный человеческой радостью воздух, из-за чего я в последствии и уехал в Америку, и после этого стал путешествовать; другая отличительная черта – моя отстраненность от лиц мужского пола. Меня совершенно не интересовали ровесники, которые были совершенно обычными пацанами. Я общался в основном с девушками, чему способствовали и внешность, и ум. Они могли обратиться ко мне за помощью, поделиться каким-то секретом, а некоторые подшучивали, якобы у меня нетрадиционная ориентация. Но естественно это не так.
А вот из-за желания свободы у меня начались серьезные проблемы в конце девятого класса. Надо было готовиться к поступлению в институт – поступать на подготовительные курсы, нанимать репетиторов по нужным предметам на всякий пожарный… И я не мог определиться с тем, чего я хотел от жизни. С одной стороны, выгодно было бы стать экономистом и получать, работая где-нибудь в нефтяной компании, крупную сумму каждый месяц. Но я был слишком холоден к математике, чтобы посвятить свою жизнь сухим цифрам. Идея стать экономистом появилась вслед за тем, что старшая сестра поступила в Высшую Школу Экономики в тот же год, когда я перешел в девятый класс. Мне до апреля этого учебного года казалось, что и мне тоже стоит пойти работать экономистом. Мама видела, что мне это всё совсем ни к чему и стала помогать с выбором института, опираясь в основном на медицину, потому что замечала, что романтическая душа в аккуратном теле тянулась ко всяким исследованиям еще с раннего детства. Я и огромную вербу вырастил, начав с одной лишь веточки еще тогда, когда мне было только девять лет.
Тогда в голове появилась идея улететь навсегда в Америку, чтобы жить как-то проще, хоть и хотелось не быть неимущим даже в совершенно свободной стране. Утопические мечты в марте 2009 года привели к глубочайшей депрессии, затянувшейся недель на пять-шесть.
Но все-таки в конце концов выбор был совершен.
Я отучился в университете шесть лет, после чего все-таки поехал в Америку. Ненадолго, так – отдохнуть и взглянуть на солнце, вдохнуть воздух и почувствовать все, о чем мечтать я запретил себе надолго, чтобы это не мешало спокойно учиться.

Последний этаж, подумал я. Да, долго же мне придется ехать до последнего этажа, вспомнились мне размеры здания. Ну что же, придется залезать в страшный кровавый лифт. Я нажал кнопку последнего этажа, и кабинка без дверей стала с жутким скрипом подниматься вверх. Прошло минут десять, пока эта чертова развалюха довезла меня на тридцать второй этаж здания!
Ужас охватил мое сознание, когда я увидел ЭТО. Оно глядело на меня проницательным взглядом. В его глазах была смерть. Я ждал. Оно развернулось и исчезло где-то в темноте. Я отметил для себя, что в этот коридор мне не стоит ходить. Я боялся встретить это существо, отдаленно смахивающее на человека. Оно было полностью покрыто шерстью, а глаза были расставлены далеко друг от друга, как у какого-нибудь парнокопытного жвачного животного.
Что это было? А может, это всего лишь плод разыгравшегося от страха воображения? Ну уж нет, слишком реалистично он выглядел и слишком хорошо он мне запомнился. Человек… не человек. Узнать бы его происхождение… А что, если это на самом деле человек, разодевшийся в шкуры? Вполне может быть.
В общем, как бы там ни было, я решил выполнить просьбу женщины-духа. Наконец я нашел освещенную комнату. Но, к моему глубокому сожалению, свет не принес мне радости. Это была рекреационная комната, залитая кровью и засеянная трупами людей. Настоящими телами! В Городе! Я подумал, что это не может быть реальностью, и все это мне снится, поэтому я сильно ударил себя по щеке. К сожалению, я не спал. Я начал неторопливо осматривать лица этих людей. Кто-то хорошенько поработал над ними – кожа была либо сожжена, либо изуродована какими-то садистскими предметами.
Я нашел тело женщины, которая была точь-в-точь такая же, как и та, что попросила меня принести ей платье. Её грудь была разорвана, вверх торчали сломанные ребра, половина кожи лица была срезана и валялась где-то рядом. Чем больше я смотрел на этот кошмар, тем больше сознание покидало меня. Но я держался. Подождав немного, пока тошнота осядет внутри, я продолжил осматривать её тело, и внезапно заметил, что её рука находится внутри неё самой, и она как бы держится за свое сердце. Могла ли она, уже мертвая, сделать это сама? Вряд ли… в голову забралась мысль о том, как же мне стоит принести ей платье – снять я его не могу, да и какой толк уже от него, ведь оно все залито кровью и изорвано в борьбе с чем-то… опасным…
Может быть, она действительно боролась за свое сердце, будучи уже мертвой? Кто знает, что возможно в этом непонятном мире ужасов?… А что, если все эти люди знали о том, что сюда приближается что-то ужасное? Ведь здесь были почти все, наверное, люди, которые смогли убежать. Они прибежали, наверное, еще до того, как опасность объявилась – у многих из них лицо не было искажено в ужасе, они были просто встревожены. Следовательно, они не успели даже, скажем так, удивиться, когда пришла смерть. Их убили стремительно, но затем в их телах кто-то что-то искал. Остальные успели заметить…
В самом деле, может быть, они знали, что за ними кто-то идет? Или это так удачно сложились обстоятельства? А что, если они пришли во время обеда отдохнуть в рекреации, и кто-то из них оказался источником смерти?
В любом случае, меня мучил единственный вопрос, на который, как мне казалось, нет ответа, не было и не будет никогда – откуда в Городе ВООБЩЕ появились НАСТОЯЩИЕ человеческие тела? Откуда в городе плоть? Здесь может находиться только сознание. Вообще Город Душ – черт знает что и черт знает где! Я не могу понять, что есть сам Город. Он кажется живым. Он выбирает своих жителей. Со мной же Город обошелся особенно – он не принял меня, но и не стал отвергать, потому что я мертв… не до конца. Я не знаю, сколько времени прошло с момента моей кончины. Что, если несколько дней в городе – всего лишь одна секунда в реальном мире?
Я взял тело этой женщины за ноги и повез за собой – поднять её я не мог, потому что мне было слишком неприятно поднимать изуродованное, все в крови, тело. Лифт привез нас на нужный этаж, но тут я вспомнил, что исчезающая душа говорила о письме в её кабинете! Я шлепнул себя рукой по лбу и вернулся наверх, искать кабинет, и оставил несчастный труп в лифте.
Как оказалось, кабинет на последнем этаже здания был один, и стол в нем был только один. Все остальные комнаты – морги и лаборатории. Зачем вообще в городе морги? Здесь не могут существовать человеческие тела!
Появлялось все больше и больше вопросов, ответов на которых для меня пока просто не существовало, и я понимал, что захожу в тупик, я понимал, что я проигрываю городу. С другой стороны, здесь ведь есть плоть, значит эта научная станция – небольшой островок жизни. Смерть, которая ждет сознание, покидающее тело, не смогла справиться с этим местом. Зато здесь неплохо поработала смерть, расправляющаяся с плотью.
Как ни странно, но в единственном конверте, лежавшем на столе не было никакого письма! Только женское имя на конверте. Никакого адресата, печати, обратного адреса, или еще чего-то… одно женское имя на пустом конверте…
Что же, пришлось взять его.

Исчезающая душа испуганно сжала в руке конверт, и, как только я отвел глаза в надежде услышать какую-то информацию, она тревожно зашептала:
-Он взял письмо! Он прочитал его! Тебе нельзя здесь оставаться! Он убьет меня, за то, что я не спрятала его вовремя, и ты все видел, и ты теперь все знаешь, и…
Она мягко опустилась к своему телу, которое лежало передо мной на полу. Эта женщина стала гладить свое тело по голове, бормотать что-то очень тихо, и, закрыв глаза, она растворилась.
Я передернулся. От всего пережитого за… кстати, сколько времени прошло с тех пор, как я здесь очутился? С одной стороны, времени прошло еще не так много, если рассудить, но с другой стороны, я уже не мог здраво определить отрезок времени, прошедший с момента моего появления на станции.

Прошло, наверное, около часа, прежде чем я смог оторвать взгляд от трупа. До моих ушей донесся неприятный звук – кто-то ругался, но был слышен только один голос – женский. Я пошел на звук, и вдруг увидел пожилую полную даму, машущую перед собой указательным пальцем, как бы ругая кого-то, но никого рядом не было.
-Сколько уже можно повторять? – слова невнятно расплывались, как и она сама, но зато её голос жутко завывал где-то внутри меня, и становился все громче и громче, по мере моего приближения к ней. – Я же сказала не делать этого! Ты хочешь, чтобы я тебя наказала по-настоящему?!
-С кем вы говорите? – обратился я к ней.
Но она меня будто не заметила. Я попробовал встать рядом с ней, но у меня ничего не вышло – перед ней действительно кто-то стоял, кого я не видел.
-Отнеси это ко мне в кабинет, - она дала что-то невидимое невидимому человеку.
Я схватил невидимую куртку, но тут у меня в голове раздался недовольный голос подростка:
-Отвали!
Я не знал, что мне делать…

Я шел по длинному пустому коридору, прислушиваясь к еле слышным шагам невидимого подростка, который, кажется, на полную громкость слушал музыку. Но внезапно вдалеке я заметил того самого человека в шкурах животных, он ждал там, в конце моего пути. Он практически не двигался, а я остановился, не решаясь идти дальше. Я заметил, что он небрежно взмахнул рукой, и из-за его тучной фигуры свалилось мертвое тело.
Как только он ушел, я подбежал к телу и увидел, что это был подросток. У него были какие-то бумаги, на которых ничего не было, и, действительно, на ушах висели огромные наушники. У мальчика были вырезаны глаза из глазниц, в голову были вбиты две отвертки. Голова была отрублена, но, видимо, убийца «прикрепил» её обратно к телу с помощью чего-то, поэтому она еще держалась вместе с трупом. Кадык был вырван, вся кожа изорвана, в общем, над парнем кто-то старательно поработал.
Казалось бы, это сделал он, тот самый человек, силуэт которого напоминал овцебыка, да и одет он был так. Может быть, из-за него-то база и опустела. Но почему я слышал шаги подростка, но не слышал каких-нибудь криков, когда его убивал этот сумасшедший маньяк?! И вообще, почему я одних вижу, а других – нет?
Для меня эти вопросы не имели ответа.
Да, трудную же задачу дал мне Джек.
И только сейчас вспомнилась мне Мэрилин – как она там? В безопасности ли она? Я ведь уже неизвестно сколько здесь нахожусь, и неизвестно, что с ней могло случиться. В безопасности ли она? Я ведь уже неизвестно сколько здесь нахожусь, и неизвестно, что с ней могло случиться. Обрести тело она не могла, как и я сам, потому что мы оба мертвы не до конца, наши тела еще существуют. Но ведь рано или поздно жизнь плоти закончится,
она иссохнет и будет разлагаться. Но ведь с Мэри могли что угодно сделать в Городе. Может быть, её уже также жестоко разодрали, вырвали глаза, изодрали грудную клетку… А может, она просто ждет меня, даже не подозревая, чем я сейчас занимаюсь.

Я прижался к стене, трясясь от страха: незнакомец внезапно возник из темноты и стал быстро приближаться ко мне. Когда он подошел ко мне вплотную, я зажмурился, но вдруг он сказал мне тихим тяжелым голосом:
-Иди за мной, - и он медленно побрел куда-то в темноту.
Я не мог пошевелиться. Он развернулся и зарычал медвежьим голосом:
-Оглох что ли?!
Я последовал за ним в оцепенении. Он привел меня в какую-то темную комнату, в которой было много пыли и паутины по углам, посреди стоял большой круглый деревянный стол, в центре которого возвышалась огромная горящая свеча, а вокруг неё лежали какие-то тоненькие палочки – одни наполовину сожженные, другие – полностью, остальные – еще целые… Незнакомец стоял ко мне спиной.
-Кто вы? – осторожно спросил я.
-Я друид. Я – человек-животное. Человек-медведь.
Он глубоко вздохнул, и его спина поднялась действительно как у медведя.
-Я не один в этом месте…
-Что, есть еще такие же, как вы?
-Только один. Человек-ворон. Но я думаю, ты знаешь, зачем я здесь.
-Н-нет… - неуверенно ответил я.
-Я храню в этих мирах баланс.
-Мирах?
-Город и лес находятся совершенно в разных измерениях. Ты нарушаешь равновесие, и мы не можем тебе помешать, потому что ты живой… среди мертвых.
-Почему я одних людей вижу, а других – нет, но я чувствую, что рядом кто-то есть?
-Опять же, из-за баланса. Ты все перемешал. Ты живой, но ты видишь мертвых и не видишь живых. Ты должен вернуться в реальный мир.
-Если у меня это получится. Я не знаю, как мне это сделать.
-Ты найдешь выход.
-А эти люди… души… это место…
-Моих рук дело, - бесстрастно ответил он. – Так должно быть. Они все должны быть мертвы в этом мире. Они – живые, проникшие в мир мертвых. Но они сами об этом не знают. Здесь мы видим только их души. Я оставляю их без них. Понимаешь? Там, в том мире тела теперь существуют без душ. Их не принимает Город, пока они живы, поэтому и здесь им делать нечего.
-Как город отбирает души?
-Хм-хм, вижу, у тебя множество вопросов.
-Я хочу знать все.
Человек-зверь вздохнул.
-Понимаешь, я не могу тебе рассказать все. Кое-что ты должен понять сам.
-Значит, я не узнал этого?
Друид раскашлялся, и я слышал, как у него в груди ревет медведь.
-Город разумен. Он сам является пережитком сознания какого-то века. Семнадцатого или восемнадцатого… сам видишь, что он застрял во времени. На самом деле, он никогда не развивался и никогда не будет совершенствоваться. Он хочет, чтобы все в нем шло так, как нравится ему. Поэтому он не принимает тебя. Ты слишком многое можешь в нем изменить. Поэтому, пока не поздно, ты должен вернуться туда и временно прекратить свои действия… Иначе…
-Книгу про Город вы написали?
-Я, но какое это сейчас имеет значение?
-Зачем?
-Что?
-Зачем вы писали про это место?
-Чтобы…
-Чтобы Город Душ остался в памяти. Вы же сами написали «то, что существует в памяти, существует на самом деле».
Он не отвечал.
-Вы прячете от меня свое лицо? – спросил я.
-То, что неизвестно памяти, не существует. Ты не должен запомнить меня.
-Но зачем память о Городе? Нужно сжечь все экземпляры этой книги!
-Существует только один, который ты и прочитал. Но не торопись принимать быстрые решения. Что будет, если Город исчезнет? К тому же память о нем существует в нем самом, значит он сам для себя только существует… Выбрось его из головы и ищи выход.
Я ничего больше не ответил ему и вышел из комнаты. Мне показалось, будто он одобрил мое мысленное решение.

Я вернулся домой. Мэрилин не было. И ни записки, ничего…
Прошла неделя. Она не возвращалась. Я не хотел последовать совету старика – прекратить действовать против Города, однако обстоятельства сами связали меня по рукам и ногам. Я несколько раз проходил по улицам, расспрашивая вечно торопящихся куда-то прохожих о том, не видели ли они рыжеволосую красивую девушку. Одни пожимали плечами, от других можно было услышать что-то вроде «Какие рыжие волосы?! Ты что, с луны свалился?»
Я прислушивался к каждому шороху и не спал по ночам, потому что все везде шевелилось, все раздражало мой слух. А если смыкал глаза, то представлял, как мучают её. Она раздета, но её прекрасное тело осквернено. Под ногти вогнана раскаленная сталь, кожа изрезана ударами плетки, в спину ей вжимаются острые иглы, но она не может кричать, потому что её рот зашит… И стоит пошевелиться, как дьявольские инструменты пыток приходят в движение...
Неужели Город начинает испытывать меня?
А что, если мои видения – реальность? То есть, происходит на самом деле где-то в Городе? Как бы там ни было, мои жуткие сны меня не оставляли.

Глава 4.
Алые розы.


Мне пришлось вновь покинуть Город.
Что же с Мэрилин? – не покидала меня одна-единственная мысль.
Я чувствовал, как меня покидают силы от того, что я не могу нормально выспаться, нервы не выдерживают, и внутри меня все время слышен её крик… она просит помощи, а мне самому нужна помощь. Мне нужно понять, что мне делать и как мне выбраться из Города, мне нужно узнать, что же с Мэрилин.
В то же время где-то глубоко-глубоко в себе я ощущал неестественное спокойствие насчет неё. Стоило подумать о чем-то другом, и сердце говорило мне, что она в целости и сохранности, что мне не стоит так мучить себя, что она сама придет.
Но почему тогда она кричит?!
Где искать ответы я не знал…
У меня было несколько идей – отшельник, волки и человек-зверь.
Так как голоса с волками на обычном месте не оказалось, потому что, наверное, тот человек решил меня больше не дожидаться, я пошел к болоту. Дорога была легче. Казалось, все в лесу изменилось. Я не стал останавливаться на волшебной поляне, в надежде, что сделаю это на обратном пути. Но вдруг я замер.
Златогривые животные смотрели на меня по-новому, сами они выглядели более свежими, и щипали траву… сочную траву, и повсюду росли красивые яркие цветы.
Зима кончилась. Весна.
Но как?! Неужели я провел на базе в чаще столько времени? Это же просто абсурд…
Да и как я мог не заметить, что и солнце стало мягче и ласковее, воздух теперь не такой жестокий, зимние ветры больше не хлещут по лицу, и листва не вздымается над землей огромным вихрем смерти.

Я наконец добрался до домика отшельника. Но внутри я нашел только иссохший труп старика, лицо которого исказилось в предсмертном ужасе, а половина его головы была снесена, как я понял, валяющимся теперь в стороне топором, на лезвии которого уже засохла багровая кровь. А в мозгу у него кишели насекомые… маленькие личинки, муравьи, гусеницы и червячки, снующие туда-сюда по высохшему серому веществу, лезущие из носа и из ушей. Они отложили яйца в его глубоких ранах на шее, на теле, свили гнезда в изорванной одежде. Глаза его клевали большие черные вороны, видимо, нашли и там каких-то насекомых. Но рука его была неестественно напряженной: создавалось такое ощущение, будто он уже после смерти схватился за сердце…
Кому понадобилось его убивать? Этот старикашка никому не мог сделать зла, он уже вообще, наверное, после моего визита мало что мог сделать…
Похоже, у меня остался только один помощник в загробном мире. Один-единственный человек, который что-то знает об этом месте и кое-как может мне помочь…

Я уже приближался к заброшенной базе, как вдруг на меня накатила тревога: а вдруг я опять проторчу здесь несколько месяцев? Я замер на секунду и продолжил свой путь – ничто не могло меня теперь остановить: слишком много вопросов возникло по возвращении в Город, и я пришел за ответами.
Казалось, здание постарело и помрачнело ещё больше, хотя я отсутствовал не так долго. И внутри него появился какой-то незнакомый, очень тихий и неопределенный загадочный голос, ведущий меня по пустым безжизненным коридорам.
Я забрел в некую заброшенную библиотеку. Книги были неаккуратно разложены на полках, валялись открытые на полу и на столах, повсюду валялись непонятные вырезки из газет и, наверное, старых ветхих книг. Создалось впечатление, будто здесь кто-то что-то искал.
Загробный мир пугает… может быть, он создан не только для того, чтобы души в нем жили до тех пор, пока не придет какой-то безумный леший, переодевшийся в зверя и не перережет глотку, или до тех пор, пока не придет черед вселиться в новорожденную плоть. Город тренирует души, испытывает их, как меня. Все, возможно, познали уже здесь истинный страх. Здесь душа выглядит как обычный человек, правда, слегка прозрачный, а в реальном мире душа – всего лишь абстрактный сгусток материи. Но со временем эта материя затвердевает, и, чем больше тел она сменила, тем больше на ней рубцов. Она становится грубой, Город превращает её в нечто ненужное, непривычно-жесткое и жестокое для вселенского сознания, и тогда душа исчезает навсегда…
Хотя, может быть, душа преобразуется во что-то иное, и эта цепь преобразований никогда не кончается. Здесь нет начала и конца, здесь нет никаких определенных стадий, и в то же время это не замкнутая. Во всем сущем, включая загробный мир, идет непрестанная война Жизни и Смерти. Город борется за души. Они нужны ему, чтобы он чувствовал себя комфортно – ему нужно заполнение. А вселенная борется за плоть. Ей нужно то, через что нельзя посмотреть. И ни та, ни другая сторона не может победить, потому что силы равны. Люди одинаково умирают и рождаются в одни и те же мгновения, первый вдох младенца и последний бессильный выдох ветхого старика произносятся в унисон. Вселенная толкает малыша на первый шаг, тогда как Город ломает старухе ноги. Вселенная ласково целует ребенка на ночь, а Город заставляет мучиться бедного старика в адской агонии на смертном одре.

Когда я еще был подростком, со мной приключилась печальная история.
Я пошел к бабушке, чтобы отнести ей квитки на пенсию и мармелада для чая – ну она же всегда покупала нам соки, шоколадки, прочие сладости…
Но еще даже не войдя в квартиру бабушки, я услышал тревожный ответ на мой вопрос, дома ли она: «Дома, дома, плачет, Линда котенка загрызла».
Я прибежал в квартиру, посмотрел на котенка – дышит еще…
Голова вся отекла, сам дергается, лапами машет – бежит что ли куда-то…
Вроде как настроение немного поднялось, пока мы сидели с бабушкой, поговорили об этом, и решил уже домой идти. Когда пришел домой, переоделся, сел на кухне, взял в руки телефон и стал думать: позвонить маме или не позвонить? Думал – как придет из магазина, так и расскажу. Но нет, решил сразу позвонить и рассказать всё. Мама сразу сказала: «иди в ветлечебницу, покажи его там, может, что-нибудь смогут сделать».
Ну я побежал к бабке, прибежал как раз во время. На часах – 14:23…
«Быстро, - говорю, - заверни его в какую-нибудь тряпку и я его к ветеринару понесу».
«Ой, - раскудахталась старая маразматичка, - не надо к ветеринару, да что ты дохлого кота понесешь?»
«Мама сказала нести и я понесу, больше никаких вопросов!»
Я побежал с ним в руках, смотрю на него, а он все лапами машет, шею выгибает и как будто хочет выползти у меня с рук.
Прибежал в ветеринарку, сразу с порога забегаю, говорю:
-Можете помочь мне?!
Врач подошла и говорит:
-С какого этажа упал? – смотрит на кота.
-Он не упал… его собака погрызла…
Врач сказала мне, чтобы я положил его на стол. Она пощупала ему шею и сразу сказала:
-У него, видимо, задет первый позвонок – соединение с черепом. Он может быть смещен и у него поврежден мозжечок, отвечающий за работу дыхательной системы. Если он начнет отекать, то отекут дыхательные пути и он умрет. Голова тоже сильно отекла…
Спросила, когда это произошло. Я говорю – в 9 утра, врач удивилась. Ну естественно, старая идиотка решила только массаж сердца сделать. Да что он ей – человек что ли, и вообще какое тут сердце, если эта шавка схватила его за голову и трясти как игрушку начала?
-Как зовут-то его?
Она сделала ему укол под загривок и сказала, чтобы его держали в тепле и спокойствии. Какая-то женщина заплатила за меня, хоть я и сказал, что мама сейчас придет и заплатит.
Мы отнесли его домой и положили его на одеяло, в коробку. По-всякому мы ему помогали: подкладывали грелку с теплой водой, поили из шприца, а он все лапами махал и шею выгибал…
На грелке он как будто отогрелся – лапы стали теплыми, да и сам как-то он ожил немного, двигаться начал не так судорожно. Но потом вдруг опять что-то началось – все машет и машет без конца лапами, скребет по стенке коробки, а головой упирается в угол, и все лапами свою голову к этому углу подтягивает… легче ему так было? Да кто бы знал…
И смотришь ты на этот крошечный комочек, содрогающийся и изворачивающийся от невыносимой адской боли, и сердце разрывается, и сквозь землю тут же провалиться хочется, но что сделаешь – на улицу его уже не выбросишь, усыпить – а вдруг жить будет? – грех на душу не брать же. А будет ли жить? Врач сразу сказала – шансов мало, в таких случаях редко выживают. Но произойдет ли чудо?
Пошел обедать – с тяжелым сердцем и нехорошим предчувствием оставил кота лежать…
Пошли после «обеда» сразу к ветеринару – на часах 18:23…
Врач сказала, что опухоль уменьшилась, и, раз он так цепляется за жизнь – лапами машет, воду пьет из шприца – значит, жить, по крайней мере, очень хочет… Появился лучик надежды…
И вдруг он начал карабкаться из корзинки, мама держала её в руке и решила открыть показать, как он это делает – просто в прямом смысле лезет на стену – и тут он вдруг за что-то зацепился и упал на пол, ушибся то ли головой, то ли спиной, но, в общем, что-то снова повредил. А головой-то еще мотает, как будто все уже в порядке: и позвонки не смещены, и мозжечок на месте, да и дышит вроде неплохо… только тяжело слишком дышит.
Унесли его домой. И уже вечером он начал как-то тихо подвывать. Нам только радостнее стало: живет! Мама ему еще воды из шприца в рот покапала, он то ли икать, то ли кашлять начал, то ли от боли опять же дергался…
Я решил сообщить друзьям, что все, вроде бы, налаживается, и тут мама постучала мне в стену.
-Он умер… - сказала она, когда я пришел к ней в комнату.
Как?! Почему?! Только что живой же был…
Он еще подергался немножко, и сначала дыхание остановилось, потом сердечко. Вытащили из корзинки уже мертвого…
Что же послужило роковым моментом в его жизни? Можно ли было его спасти? Что было бы, если бы бабушка показала его врачу сразу? Что было бы, если бы он не упал? Что было бы, если бы она утром сразу взяла ключи и не оставила бы дверь в комнату с котом открытой? Увы, история не знает сослагательного наклонения. История знает только то, что виноватых здесь нет. Мог быть только спаситель. А все остальное – случайность. Что возьмешь с безмозглой дворовой шавки, которой лишь бы играть?
Он покинул нас в тот момент, когда мы его не ждали…
Казалось бы, в нем только заискрилась жизнь…
У него не было имени…
И никогда и никто не сможет вспомнить его по имени…

Я пошел между стеллажей, рассматривая сваленные в кучу книги на полках. Вдруг скрипнула дверь, и резко погас свет. Кто-то вошел сюда… я нужен ЕМУ, но ОН не нужен мне. Я попятился назад, прислушиваясь к тишине, но я не мог расслышать ничего, кроме скрипа половиц под моими ногами.
Вдруг я уткнулся спиной во что-то, и сразу обернулся…
Человек в шкуре животного висел на петле, его лицо было изуродовано, а тело перевязано веревкой. Я посмотрел наверх: в потолок был вбит крюк. Судя по всему, это не самоубийство. Я осмотрел это огромное тело, обошел его и заметил, как в темноте что-то сверкнуло. Не медля ни секунды, я побежал обратно, туда, где был выход из этой комнаты. В коридорах раздавался голос маленькой девочки, просившей уйти и не возвращаться, но сколько я не искал её, я не мог её найти.
Все больше голосов окутывали меня – все требовали, чтобы я ушел и никогда не возвращался.

Я вернулся домой. Хозяйка сказала, что со мной будет теперь жить маленькая девочка, которая не слышит и не видит.
Я вошел в свою комнату, посреди неё сидела девочка лет двенадцати. Она была в красивом белом платье, она играла в куклы и тихо напевала какую-то песенку. Я сел рядом с ней, взял одну куклу, в ней вдруг что-то зазвенело. Девочка протянула вперед руку и сказала шепотом:
-Ты не имеешь права играть со мной…
-Почему?
Она не ответила. Я положил куклу ей в руку, она взяла её и продолжила играть и петь. Но звенящую куклу она положила так же, как она лежала до моего прихода. Она не играла ей.
-Где твои родители? – спросил я.
-…что всех нежней, лелей нетленный прах. Струится жизнь, но не в глазах… - пела девочка.
Ленор?- подумал я.
-Почему ты здесь?
Она положила кукол и замерла, будто услышала мой вопрос. Но нет – она просто молча вскочила, подошла к шкафу с одеждой, заглянула в замочную скважину и спросила кого-то:
-Ты еще жива?
Я засмеялся, подошел к шкафу и посмотрел в щель между дверьми.
-Там же никого нет…
Девочка вернулась к своим игрушкам и стала петь какую-то другую песню о зачарованном лесе. Я слушал недолго, потом сел снова рядом с девочкой и взял другую куклу. Девочка ничего мне не сказала. Но когда я снова взял ту, которая звенела, она вновь недовольно произнесла:
-Ты не имеешь права играть со мной!.. – забрала у меня куклу и положила в прежнее положение.
Я встал. Осмотрелся. На столе лежало письмо.

Я покидаю вас… Я покидаю ради этой девочки.
Её место в Городе, её предназначение в Городе… Она пришла сюда, чтобы охранять всех. Она охраняет нас от города.
Она любит темно-алые розы… Ей нравится, когда ради неё умирают.
Ни в коем случае не смотри ей в глаза, если будешь спрашивать о чем-то.
Как я мог бы описать её…
Она мертвая. Во всех смыслах этого слова. Её тело было сожжено в 1523 году. Она была сожжена заживо. И поэтому душа её… то есть, сама она в городе скорее пепел, чем огонь, но я знаю, что она еще будет гореть и пылать, нужно только дождаться этого момента. Девочка очень любит кукол и алые розы, как я уже и писал. Ей нравится вид крови, ей нравится кровь на её платье… она очень странная. Она создана для жестокого мира, она будет новым хранителем города.
Но пока она маленькая, в городе появилась лазейка, которую кто-то должен охранять. Она не может… сейчас она играет с куклами, а потом она будет играть с душами.
Скоро придет день, когда она отправится в лес и её предназначение в городе навсегда будет закреплено… после она должна будет отправиться на болото… там мы и покончим с ней…
Я вынужден покинуть это место…


Внизу письма была красная клякса, судя по всему – кровь.
Я посмотрел на девочку. Она тихо играла в куклы…
Кто бы мог подумать, что она – такой дьявольский ребенок?
Я вышел на улицу и быстро пошел в сторону леса. На улице было тепло, я добрался до болота и увидел то, зачем пришел. Куст роз. Прекрасные дикие розы…
Вся одежда на мне, вся моя кожа были изодраны острыми колючками, но в руках я держал чудесные алые розы. Даже в сером цвете было понятно, что они темно-красные, как кровь. Такие же капли крови были у меня на руках, на груди, на лице.

Я преподнес цветы девочке, она взяла их, осмотрела, и тут же швырнула их со злостью, вскочила и, глядя куда-то в сторону закричала:
-Это не тот цвет! Это не тот цвет! – она завизжала, взяла вазу и бросила её в окно.
-Алые розы… - озадаченно сказал я.
-Ты должен дать мне своей крови, - сказала она, подобрав с пола осколок стекла.
Я сделал шаг к двери, посмотрел ей в глаза и спросил:
-Зачем тебе… моя кровь?!
Она бросилась на меня с этим «оружием» и стала резать им по моим рукам, по лицу, по шее, по телу.
-Мне нужна твоя кровь! Твоя кровь! – визжала она, бешено вращая глазами.
Я что было сил, с размаху ударил её по голове, она упала, и, пока она вставала, я подошел к цветам около окна, посмотрел на них, поднял…
Дьяволица подбежала ко мне выхватила у меня розы так, что из моих ладоней потекла кровь, кожа висела небольшими клочками висела на колючках. Она резко прочертила иголками по своей руке, показала мне её и сказала:
-Вот такие должны быть розы… темно-алые…
Я боязливо сглотнул. Но она больше не стала бросаться.

Ночью за окном пошел сильный дождь, и мне пришлось передвинуть тяжелый шкаф к окну. Девочка сидела на окне, я взял её за руку, отвел к кровати и показал на кровать:
-Спи.
Она пожала плечами и села на пол, играть в куклы.
Как только шкаф полностью закрыл окно, я попытался открыть его дверцу – у меня ничего не вышло. Я порылся в ящиках стола в поисках ключа, но там ничего не было. Вообще. А шкаф был невероятно тяжелым, словно он был битком набит железом.
Я лег спать, но никак не мог уснуть. Когда девочка легла и уснула, я встал с кровати и поднял с пола куклу, смотря в это время на девочку. Она быстро села в кровати, будто и не спала и сказала:
-Ты не имеешь права играть со мной! – она вырвала у меня из рук куклу и положила на прежнее место.
Я лег спать.

Мэйан посмотрела на Брайана и сказала:
-Я здесь никогда не бывала… мне всегда говорили, что здесь шумно, много народу, а оказывается, это не так, - она кокетливо улыбнулась, зажав в зубах трубочку для коктейля.
-Ну вот видишь! Я же тебе говорил! – рассмеялся он. – Даже место какое нашли… прямо у окна… и вид такой красивый…
-Мда-а… - протянула Мэйан. – Чем ты занимаешься сейчас?
-Я? Над одной книгой работаю…
-Что за книга?
-Да так… философская одна.
-Ну о чем? – заулыбалась она.
-Ну, в общем, я рассуждаю о том, что случится с человеческим разумом после его смерти. Что будет, когда тело будет разлагаться, когда тело исчезнет…
-М-м, интересно…
-Ну понимаешь, я считаю, что разум и человеческая способность говорить – это особая энергия, свойственная только человечеству. Никакие животные не могут так, хм… красочно и разнообразно излагать свои мысли. После смерти эта энергия пропадает…
-Как и энергия двигаться, вращать глазами, есть… - рассмеялась Мэйан.
-Нет, ну а вдруг после смерти душа еще живет и говорит… бывает же, что люди в своих снах видят умерших близких.
-Бывает, но я…
-Ты не веришь в загробную жизнь, я знаю.
-Я не то чтобы не верю. Я никогда не видела призраков сама и никто еще не доказал реальность жизни после смерти. Ну и потом, жизнь – это ведь развитие тело до тех пор, пока его функции не прекратятся. А после смерти человек ни ест, ни пьет, ни растет и вообще никак не развивается! Нет, развитие, конечно есть – разложение, - скептически заметила она. – Но это возвращение, так сказать, к первичной материи.
-Я с тобой полностью согласен. Но ведь кроме биологических функций у человека существуют ментальные функции… разум, мышление, сознание, осознание, совесть… я не говорю, что у всех имеется полный набор. Но хотя бы одна из этих функций работает у всех, за исключением инвалидов – разум.
-Что, есть и такие инвалиды – думать не могут?!
-Ну-у… а черт их знает, - улыбнулся Брайан.
-Ну?
-Что?
-Ты не закончил говорить о ментальных способностях человека.
-Ах, да. В общем, хотя бы разум у людей точно есть. И куда же деваются все эти функции после смерти? Тем более есть такие понятия как аура, негативная и позитивная энергия… значит, бок о бок с нами живут эти энергетические существа, невидимые, неосязаемые, ощутимые только с помощью особенного подсознания! Ну реально, существуют же экстрасенсы всякие, притом не шарлатаны, или же предсказатели… Они знают будущее за счет этой суб-энергии.
-Я как-то писала одной своей знакомой такое письмо: ну чего-то сначала ей писала о том, что думаю о её опасениях – она тогда переехала в большой особняк, в котором, по словам соседей, жили не упокоенные души. Я ей написала, что это все бред, не надо верить в такие сказки… ровно через год она умерла. И мне за день до её смерти приснился сон такой, стоит только вспомнить – мурашки по коже… В общем, мне приснился человек, похожий на психа, он был весь белый и слегка прозрачный, и он сказал мне, что все, чего мы опасаемся – сбудется.

-М-да… приснится же иногда…
-Вот теперь я, так сказать, опасаюсь опасений! – засмеялась она. – Девчонка опасалась, что не упокоенные души выживут её из того дома… мне кажется, она просто сошла с ума и наложила на себя руки. Весь год она присылала мне чересчур напряженные письма. На некоторые я даже не отвечала, потому что просто не было слов… И вот, ты опасаешься каких-нибудь призраков, невидимых носителей энергии… вдруг сбудется?
-Ну я же их не опасаюсь, а просто в них верю…
-Веришь…
Несколько минут они ели молча, но Брайан прервал тишину:
-Вот представь, что с тобой будет, когда ты умрешь. Ты хочешь умереть?
Девушка вытаращила глаза:
-Конечно нет!
-Ты опасаешься смерти… все люди опасаются смерти. Все рано или поздно умирают. Ну вот представь, что с тобой будет, когда ты умрешь.
-Ну… я просто исчезну мысленно, вот и все. А тело останется гнить.
-А мне кажется, ты увидишь свое тело, и только в эту последнюю секунду, когда еще между душой и телом не нарушена связь, ты на самом деле поверишь в смерть.
-М-да… я лучше далеко улетать не буду.
-Ну а вдруг придется?
-Да исчезну я… как сознание, говоря твоим языком.
-М-да… - скептически протянул Брайан.
Через некоторое время они решили уходить. Брайан расплатился за ужин.
Он проводил Мэйан до дома и, когда они подошли к подъезду, он сказал:
-Ну, вот и все, пока!
-Увидимся еще завтра, - Мэйан чмокнула его в щечку, побежала домой, и, прежде чем войти в здание, еще помахала ручкой с довольной улыбкой на лице.

Я проснулся. Все мое лицо было покрыто холодным потом ужаса.

-------КОНЕЦ-------